Темнота обрушилась на него мягким оглушающим беззвучием. Значит это и есть – Ничто? Но почему так тяжело сделать шаг вперед – словно огромная ладонь упирается в грудь, отталкивает… Если он – часть Ничто, почему же и пустота не принимает его? Неужели – снова чужой?..
Тогда он рванулся вперед с силой отчаянья сквозь упругую стену и внезапно увидел.
«Разве здесь, во мраке, можно – видеть? – растерянно успел подумать он. – И звуков нет в пустоте – почему я слышу? Что это?.. Музыка… слово… имя… Имя?!»
Мелькор.
«Мое имя. Я. Это – я. Я помню. Мелькор. Я. Это – мое я-есть. Бытие. Жизнь. Ясное пламя. Полет. Радость. Это – я…»
И все-таки даже это показалось незначительным перед способностью видеть. Он не знал, что это, но слова рвались с его губ, и тогда он сказал: Ахэ, Тьма.
А ясные искры во тьме – что это? Аэ, Свет… Гэле, Звезда… Свет – только во Тьме… откуда я знаю это?.. Я знал всегда… Он протянул руки к звездам и – услышал. Это – звезды поют? Он знал эту музыку, он слышал ее отголоски в мелодиях Айнур… Да, так… Он понял это и рассмеялся – тихо, словно боясь, что музыка умолкнет. Но она звучала все яснее и увереннее, и его "я" было частью Музыки. Он стал песнью миров, он летел во Тьме среди бесчисленных звезд, называя их по именам – и они откликались ему… Тогда он сказал: «Это Эа, Вселенная». «Но ведь он говорил – Пустота, Ничто… Неужели он не знает об этом? Не видел? Он, всевидящий Эру?..»
Эру. Эрэ. Пламя.
«Это его имя?.. Да… но почему же – Единый? Кто сказал это? Или он тоже – Лишенный Имени? И почему я смог вспомнить свое имя только теперь? Неужели Эру – Эрэ сделал так? Зачем? Почему – со мной? Я должен понять… Но если он не помнит своего имени – я скажу ему! Я верну ему имя, я расскажу об Эа – они должны увидеть! Я вернусь, я скажу: я видел, я слышал, я понял…»
Так вновь обрел Айну имя, и более воля Единого не сковывала его. И не были разум и замыслы его частью разума и замыслов Единого.
Так Единый перестал быть Единым, ибо стало их – двое.
И вернулся Айну Мелькор в чертоги Эру: изумленно и смущенно встретили его собратья, ибо увидели, что иным стал облик его. И был он среди прочих Айнур, как дерзкий юноша в кругу детей. Ныне не в одеяния из переливчатого света – в одежды Тьмы был облачен он, и ночь Эа мантией легла на плечи его. И – лицо. Словно озаренное изнутри трепетным мерцанием, неуловимо изменчивое – и все же определенное. Взгляд – твердый и ясный, глаза светлы, как звезды.
Смело и спокойно предстал он перед Илуватаром и заговорил:
– Ныне видел я бесчисленные звезды – Свет во Тьме – и множество миров. Ты говорил – вне светлой обители твоей лишь пустота и вечный мрак. Я же видел свет, и это – Свет. Скажи, как теперь понять слова твои? Или ты хотел, чтобы мы увидели сами, и услышали Песнь Миров? Наверно, каждый сам должен прийти к пониманию…
– Я рек вам истину: только во Мне – начало и конец всего сущего и Неугасимый Огонь Бытия.
– Да, я знаю, я понял: Эрэ – Пламя!
Он сказал – Эрэ, и в этот миг облик Илуватара стал четким и определенным. И болезненно изумил Айну гнев, исказивший черты Творца. Как же так? Разве не радость – вспомнить свое имя? Или Илуватар хотел забыть его? Но почему?
…Сияющий трон, блистающие одежды… Каким нелепым, ненастоящим казалось это тому, кто видел величие Эа! Так ребенок, решив поиграть в короля, увешивает себя яркими стекляшками, наивно думая, что наряд возвысит его над другими. Мелькор грустно улыбнулся.
– Ты дерзок и непочтителен. Мятежные речи ведешь ты и не ведаешь, что говоришь. Нет ничего более, кроме Меня и Айнур, рожденных мыслью Моей. Твое же видение – лишь тень Моих замыслов, отголосок музыки, еще не созданной…
– Нет-нет, я видел, я услышал Песнь Мироздания… Быть может, ты никогда не покидал своих чертогов? Тогда, если пожелаешь, я стану твоими глазами. Я расскажу тебе о мирах… – Айну улыбнулся.
– Замолчи. Слова твои безумны. Или ты усомнился в Моем всемогуществе и всеведении – ты, слепое орудие в Моих руках? Или смел подумать, что способен постичь всю глубину Моих замыслов?
– Прости, но…
– Я не желаю более слушать тебя.
Айну ушел, недоумевая. Он пытался понять, чем навлек на себя гнев Эру – и не находил ответа: «Но ведь я же видел», – в сотый раз повторял он себе. Тусклыми и бесцветными казались ему теперь блистающие чертоги. То, что некогда поражало величием, оказалось ничтожным, напыщенным и жалким, ему было тесно здесь, и вновь покинул он обитель Илуватара. Так начались его странствия в Эа, и размышления его все меньше походили на мысли прочих Айнур.