Вурдалак разозлился и прыгнул. Его зубы щелкнули у крючковатого носа лешего. Вблизи тот оказался не таким высоким, как выглядел издали – всего на голову выше обычного человека.
– Ага, вот ты и попался! – возликовал Горихвост. – Лапти-то на тебе совсем новенькие, из свежего лыка. А куда старые дел? Покажи-ка их. Живо!
– Сначала поймай меня! – проскрипел леший и с неожиданным проворством отступил в чащу.
Горихвост бросился за ним. Поначалу ему чудилось, что догнать неуклюжего дикаря, продирающегося сквозь подлесок – плевое дело. Однако как вурдалак ни стремился вперед, как ни обдирал шкуру о густые кусты – леший ближе не становился.
Распут двигался не спеша, перешагивая через овраги и бережно раздвигая заросли. Но при всей его внешней неспешности угнаться за ним оказалось никак невозможно.
– Что за наважденье? – высунув язык из пасти, остановился Горихвост.
Он едва успевал отдышаться. Леший оглянулся и хитренько подмигнул ему. Вурдалак зарычал, вскочил с места и резко скакнул, и снова не смог достать даже до пятки лесного хозяина.
Аццкое пекло! Хитришь? Ничего. Я тоже хитрить умею. У лешего все шиворот-навыворот и задом наперед. И вонючее свое рубище он носит на левую сторону. Вот и выходит, что у него одна сторона, а у меня – другая, оттого мы и не встретимся.
Горихвост скинул с плеч волчью длаку и принял людской вид. В человеческом облике продираться сквозь чащу оказалось совсем неудобно. Да ему и не этого было надо. Сбросив с себя тертый кафтан, он ловко вывернул его наизнанку и одел исподней стороной вверх. Правый сапог обул на левую ногу, а левый – на правую. Пояс рубахи завернул пряжкой за спину. Мир вокруг преобразился. Кусты перестали цеплять и запутывать, а деревья – хлестать ветвями. В три шага он добрался до лешего, ухватил за рубище и резко дернул назад:
– Нет, ты во всем мне сознаешься, или я тебя в щепку сотру!
– Ох, и настырная же ты псина! – глухо ухнул чащобник.
– За псину ты еще поплатишься! – пообещал вурдалак. – А пока отвечай: твой это лапоть?
И он вынул из-за пазухи улику, подобранную на поляне. Леший расхохотался:
– Ты дурной или поганок нанюхался? На размер взгляни. Сам попробуй, нацепи эту мелочь на мою ступню.
И он вытянул кряжистую ногу, похожую на толстый древесный корень. В самом деле: его кривая подошва была раза в три шире, чем лапоть из ларца. Плетенки лешего не только размером, но и видом не походили на ту, что держал Горихвост.
– Но ведь кроме тебя, в лаптях никто больше не ходит, – опешил вурдалак.
– Мужики ходят в деревне, – возразил Распут.
– Где деревня, а где мы? – все еще соображая, пробурчал Горихвост.
– Не простой это лапоть, – скривил деревянную рожу леший. – Я б его даже трогать не стал. Заговоренный он. Злой.
– А то ты у нас добрый.
– К тем, кто леса не портит – добрый. А кто рубит и жжет – тут уж не до добра.
За дремучей чащобой послышались голоса. Меж деревьев замелькали огоньки факелов, косы и топоры звонко запели, вонзаясь в подлесок и расчищая дорогу целой толпе мужиков во главе с сельским старостой Воропаем.
– Легки на помине! – бросил с досадой Распут. – Как они только дебри прошли, мухомор им всем в щи? Совсем страх потеряли. Видно, знают, что нет у нас книги, иначе ни в жисть не решились бы лезть.
– Как они могли это узнать? Кто им сказал? – вскрикнул Горихвост.
– Почем я знаю? Беги-ка отсюда. А я встречу гостей, как положено по лесному уставу.
– Нет, брат. Лес – и для меня дом. Вместе живем, вмести и драться за него будем! – возразил Горихвост и спешно накинул длаку.
– Ай! Да здесь чертов волчара! – испуганно заголосил Воропай, тыча в его сторону дубиной с горящей просмоленной паклей на конце.
– Разрази гром Еропку! – сказал молодой парень с рябой рожей, останавливаясь за его спиной. – Вот это тварь! Как будто из самого пекла явилась. Шкура навыворот, а лапы-то, лапы! Назад коленями выгнуты, будто нарочно сломали.
Мужики сгрудились с расширенными от страха глазами. Никто не решался сделать и шагу. Горихвост угрожающе зарычал и собрался куснуть Воропая за ляжку, но стоило ему двинуться вперед, как все тело с головы до хвоста пронзила острая боль.
Что за черт? Отчего спина с лапами будто треснувшее стекло?
– Ребяты, этот оборотень маху дал! – азартно завопил рябой Еропка. – Глядите, он и оборачиваться-то не умеет!
Кто не умеет оборачиваться? Я? Ах ты, стервец! Отведай-ка моего клыка…
– Серый! – зашептал на ухо леший Распут. – Ты кафтан с сапогами забыл обратно переодеть. Посмотри на себя!
Горихвост огляделся и ахнул. Его задние лапы торчали, неестественно вывернутые коленями назад, а шкура напялилась шерстью вниз, так что наружу смотрела дубленая подкладка цвета протухшего мяса.