– Нападаем! Смелее! Жги эту адскую зверюгу! – завопил староста, потрясая факелом.
Мужики неуверенно сдвинулись с места. Леший шагнул вперед и закрыл собой Горихвоста, широко растопырив корявые руки, похожие на древесные сучья. Ему на голову тут же набросили рыбачью сеть. Леший запутался и начал барахтаться, не удержался и грохнулся оземь, высоко задрав ноги в новеньких лаптях.
– Глядите, а он не такой уж высокий! – тоненьким голоском крикнул Еропка. – Вяжи его крепче. И оборотня не упустите!
Воропай ткнул пламенеющим факелом прямо в нос Горихвосту. Аццкое пекло! Пламя! Самое страшное, что может быть в лесу. Не зря его длака хранит столько следов от подпалин. Справиться можно с любой бедой, но не с огнем.
Вурдалак отшатнулся и понесся назад, преодолевая ломоту в спине и лапах. Мужики позади улюлюкали и ликовали.
– Горихвост! Я пропал. Спаси Дерево! Найди книгу! – кричал ему вслед Распут, беспомощно барахтающийся в сетях.
– У кого еще мог быть такой лапоть? – оглянувшись, прохрипел вурдалак.
Над его головой пронесся камень, он прижал уши и припал к земле.
– Разве что у русалки? – гугукнул в ответ лесовик. – Та живет по-над речкой. Деревенщина в речку всякий мусор бросает, а вода ей приносит. Она свесится с ветки и ловит, старьевщица.
– Вижу! Тут он! – завопил Воропай, раздвигая кусты и нацеливая на него самострел.
Прожужжала стрела, едва не впившись в прядающее ухо.
– Беги-и-и! – протяжно завыл леший.
Горихвост позабыл о приличиях и драпанул со всех лап. А сзади уже ломилась сквозь лес разнузданная толпа, готовая сжечь и порушить все на своем пути.
Даже на темном фоне голых ветвей Мироствола трудно было разглядеть русалку Шипуню. Лесная дева забралась так высоко, что ее неестественно бледные ноги сливались с обрывками облаков, проглядывающих сквозь корявые сучья. Горихвост вцепился передними лапами в морщинистую кору, вытянул морду и гаркнул:
– Шипуня, ко мне, быстро!
– Еще чего! – состроила ему насмешливую рожу русалка. – Полезай ко мне сам, если коготки не обдерешь.
Вурдалак щелкнул зубами от злости и даже тявкнул с досады, чего век не делал.
– Лей слюну, лей! – дразнила его русалка. – Слюнявчик тебе не подвязать?
Горихвост сбросил длаку и встал на ноги. Нижний сук висел высоко – не допрыгнуть. Имей он хоть три человеческих роста – и то бы не дотянулся. В задумчивости почесав шерстяной клок на загривке, он принялся приводить одежду в порядок.
Шипуня спустилась пониже, свесила со скрипучего сука густые, с зеленым отливом волосы, и принялась издеваться:
– Что, Серый, не по зубам тебе яблочко? А ты позлись, позлись. Нечего было обкрадывать братию.
– Никого я не обкрадывал!
– Вор! Татище! Переветник! Предатель! – самозабвенно изливала на него поток оскорблений русалка. – Рыбья кость тебе в глотку! Бычий цепень в кишки!
Горихвост выхватил из-под мятого кафтана свою единственную улику – драный лапоть – и со всех сил запустил им в гримасничающую физиономию девки. Лапоть звучно шмякнул русалку по щеке. Та истошно завопила, перекувыркнулась и свалилась с ветки. Горихвост едва успел отскочить, иначе она угодила бы прямо ему на макушку.
Вурдалак осклабился, обнажив пару желтых клыков, и придавил ее коленом к земле.
– Сгинь, ворог! Расшиб меня до смерти! – верещала русалка, извиваясь на чахлой траве.
– До какой еще смерти? – тут уж настал его черед усмехаться. – В тебе нет ни капли живой крови.
– Изыди! Не смей прикасаться ко мне этой колдовской лихоманью!
– Вот этой?
Вурдалак подобрал упавший лапоть и принялся тыкать им в рожу Шипуни.
– А-ой! Перестань! – в диком испуге завизжала она. – Все, что хошь скажу, только уймись!
– Это твой лапоть?
– Дурак, что ли? Не видишь, как он меня жалит? Я его даже тронуть боюсь.
– Тогда откуда он взялся?
– Видать, от селян. В нем деревенская ворожба. Чай, какая-то ведьма превратила его в оберег против нечисти. Кто повесит такой на дворе – к тому наши не сунутся.
– А почему мне от него ни жарко, ни холодно?
– Ты – чужой, ты нездешний. Ни одной ведьме не придет на ум пересчитать всех тварей на белом свете. Меня, лешего, упыря любой знахарь упомнит. А тебя, видать, позабыли, когда наговоры читали.
– Кто еще мог держать этот лапоть?
– Может кто-то из деревенских. Да мало ли кто? Почем я знаю, что на уме у людишек?
Горихвост перестал прижимать ее к кочке и поднял колено. Русалка тут же вскочила и полезла на дерево. Он завернул лапоть в тряпицу и спрятал за пазуху.