На лице у нее появились веснушки и неровные пигментные пятна, известные как «маска беременности». Смуглые женщины более склонны к ним, и с каждой беременностью пятна становятся все заметнее. Сара пыталась осветлить кожу с помощью кремов: многие говорили, что у ее мужа кожа светлее, чем у нее, и ей это не нравилось. Однажды во время их с Али свадебного путешествия кто-то спросил, откуда они, и заметил, что Али, в отличие от жены, похож на европейца. «Его мать – немка, – ответила Сара. – Наверное, дело в этом». В другой раз одна европейская дама поинтересовалась: «Вы из Индии или из Африки?»
Али говорил супруге, что его не заботят перемены, произошедшие с ее телом, но она ему не верила. Кроме того, муж думал, что Сара просто страдает от послеродовой депрессии. Он даже читал кое-что на эту тему, поскольку угнетенное состояние жены и ее замкнутость тревожили его. Молодой отец в какой-то степени чувствовал себя виноватым и считал, что им все же не стоило торопиться со второй беременностью, чтобы дать телу Сары прийти в прежнюю форму.
В постели, когда Али нежно протягивал жене руку, она дергалась от его прикосновения, как от удара током. Со временем он даже начал бояться случайно задеть ее, повернувшись во сне. Он знал, что Сара раздражена и несчастна, но учитывал, что она только что подарила ему главную гордость и радость всей его жизни. Тем ни менее, Али не хватало прежней близости с женой. Его обижало, что любимая не хочет спать с ним, но надеялся, что ей просто нужно время смириться со своим нынешним состоянием или же привести себя в форму диетами и спортом, как бывало раньше. Однако, занимаясь тремя маленькими дочками, Сара просто не находила времени соблюдать режим питания и тренировок. Она была рада, если ночью удавалось урвать несколько часов сна, чтобы потом не задремать за столом, ухаживая за детьми.
Сара пыталась сбросить вес, но диеты не давали результата, физические упражнения выматывали, к тому же каждая минута была занята детьми и хозяйством. Молодая мама кормила грудью; малышки плохо переносили смесь – у них начинались колики. Грудное вскармливание позволяло, с одной стороны, ей дольше спать и чувствовать себя отдохнувшей, но вызывало зверский голод: в желудке дико ныло, если как следует не поесть. А стоило дать детям искусственную смесь, как у них начинал болеть животик, и они потом всю ночь плакали, не давая спать.
Матери Сары повезло: та до сих пор была стройной, как в юности, хотя это и стоило ей немалых трудов. И теперь мать постоянно отпускала язвительные замечания в адрес сариной фигуры. Она уверяла, что всего лишь пытается помочь дочери сбросить вес, но ее выдавали трудноскрываемые нотки превосходства и, может быть, даже тайного удовольствия от сложившейся ситуации. Отец регулярно и занудно, как часы, напоминал Саре, что когда-то она мечтала участвовать в школьных конкурсах красоты, позировать перед фотографами в нарядах из собственных модных коллекций и вести свой блог о моде. Его шутки задевали в ее ранимой душе очень больные струны, но никто кроме нее этого не замечал. Подруги присылали Саре фотографии, которые просто приводили в бешенство: снимки с прошлых вечеринок, свадеб и встреч, тех, на которых она была самой стройной из всей компании. Проще было вообще ни с кем не видеться, чем объяснять, как ей тяжело привыкнуть к своей новой жизни и особенно внешности. Мир не желал принимать ее в нынешнем облике, и оттого ей самой было еще сложнее принять себя такой, какая она есть.
Младшие девочки постоянно болели, старшая росла и каждую минуту к месту и не к месту выдавала новые слова, а Сару захлестывала неуверенность в себе. Будучи неспособной оценить многочисленные попытки мужа облегчить ее состояние, она чувствовала себя разбитой и измученной. Сара всячески избегала мужа дома и тем более – в постели, а глубоко в душе у нее пылала обида. Глядя в зеркало в кабинете врача, Сара видела темные круги под глазами, морщины, пигментные пятна и проступающие капилляры, и спрашивала себя, зачем она, такая страшная, теперь нужна мужу. Смешно вспомнить – когда-то она била тревогу из-за пары лишних килограммов, а теперь располнела сразу на двадцать пять. Молодая женщина чувствовала себя толстухой и не хотела показываться никому на глаза.
– Жирная корова, – однажды произнесла она, лежа в кровати с мужем. – Я просто жирная корова. Ты меня больше не любишь.