Имел место и такой случай: один еврей из Югославии, зачисленный в ”зондеркоманду”, при сжигании трупов бросился в огонь, потащив вместе с собой эсэсовца.
В конце 1943 года в лагере возникла организация сопротивления. Как в саму организацию, так и в руководство входили люди различных национальностей. Работа велась первое время среди заключенных каждой национальности отдельно. Мы знали, что во главе организации стоят коммунисты.
Меня в организацию привлек Гутман, участник восстания Варшавского гетто. Я уже потом привлек других товарищей: Альберштата, Роберта (он был из Бельгии, фамилии его я не помню). Вообще же мы были организованы в кружки, и каждый из нас знал только свой кружок — тех людей, от которых он получал задания, и тех, которым он должен был передавать задания. Нам удалось установить контакт с женскими бараками, с рабочими зондеркоманды, даже с заключенными маленьких лагерей.
Первое время организация ставила перед собой главным образом задачу оказания помощи наиболее нуждавшимся товарищам. Затем организовали передачу информации. Через товарищей: работавших в радиомастерской, удалось установить более или менее регулярное слушание советского радио, и сведения о победах Красной Армии, передаваемые из уст в уста, вливали в нас бодрость и веру в то, что приближается час расплаты с гитлеровскими людоедами. Мы на заводе тайком заготовили ножницы, готовясь в соответствующий момент перерезать проволочные заграждения вокруг лагеря.
Мы перешли к проведению актов саботажа на заводе: замедлению темпа работы, порче станков.
В мае 1944 года мне, по предложению организации, удалось перейти в ночную смену для установления связей и налаживания работы организации в этой смене. Наша деятельность, несомненно, приносила плоды. Понемногу стали красть порох с завода и передавать его членам организации, входившим в зондеркоманды.
В конце августа гитлеровцы принялись уничтожать зондеркоманды, сжигавшие трупы венгерских евреев. Несколько сот человек из этих команд были задушены в Аушвице в камерах, в которых проводилась дезинфекция вещей. Остальные скоро узнали об этом. Сто двадцать человек из зондеркоманды напали на свою охрану, перебили ее, начальника одного из крематориев сожгли в печи, крематорий взорвали, а сами бежали. За ними была послана погоня, многие из них погибли, но, как нам передавали, тридцать шесть человек из них все же ушли.
В лагере после этого начались повальные обыски и репрессии. Был арестован и немец, ”капо” нашей ночной смены, Шульц. У одной девушки из Кракова обнаружили какое-то письмо, и по этому письму были арестованы еще три девушки. Всех их четверых повесили перед зданием завода — двоих во время дневной смены, двоих — в ночной. Казнью руководил лагерфюрер Гесслер.
Пять членов организации решили бежать из лагеря для установления связей с внешним миром и подготовки более широкого выступления. Их уложили в ящики, в которых вывозились вещи. Но шофер заметил их и выдал. Все они были доставлены обратно в лагерь и повешены ”за попытку к бегству и взрыву лагеря”.
Настроение стало крайне напряженным. Начата была постройка специальной, огражденной колючей проволокой, дороги с завода в лагерь.
В декабре 1944 года мы почувствовали, что немцы готовятся к ликвидации лагеря. Пошли слухи, что всех заключенных собираются уничтожить.
В начале января налеты советской авиации на Освенцим приняли особенно интенсивный характер. В ночь на 12 января, не успели мы заступить на ночную смену, как раздался оглушительный взрыв. Свет погас. Вскоре мы узнали, что бомба попала на участок, который занят квартирами эсэсовцев, и нанесла им много потерь.
Во время бомбежек люди молили бога о том, чтобы погибнуть от авиабомбы, а не от рук гитлеровцев.
Гитлеровцы были в совершенной панике. Чувствовалось, что близится конец. Каков будет он, однако, для нас? На душе было очень тревожно.
Началась эвакуация лагеря. Сначала вывезли всех поляков. В ночь на 18 января наш завод еще работал. А 18 января нас погнали на запад. На каждые пять заключенных был поставлен один эсэсовец. Семьдесят километров гнали нас пешком. Отстававших пристреливали — за два дня пути было таким образом убито до пятисот человек.
20 января нас привезли на какую-то маленькую станцию. На каждом шагу валялись трупы убитых. Расстреливали каждого, кто пытался на шаг отойти от команды. Здесь нас посадили в открытые вагоны и повезли.