Среди женщин попыток бежать не было. Во время раздевания обреченными на смерть евреями разрезалась на куски хорошая обувь и одежда, в землю прятались ценности, но зорко следившие за этим опытные работники СД пресекали попытки уничтожить ценности. Прикрытые землей или травой ценности передавались специальному ”сборщику” — одному из работников СД.
Семьи, родственники, даже знакомые, прощаясь, жали друг другу руки, целовались. Иногда люди, слившись в прощальном поцелуе, простаивали под градом ударов несколько секунд и, тесно прижавшись друг к другу, вся семья, неся детей на руках, шла в яму.
К концу расстрела, когда дно ямы было уже заполнено, палач, став в проходе, приказывал жертве бежать по трупам и расстреливал ее на ходу. Если выстрел был неудачный и человек был еще жив, то сверху выстрелами из винтовок и из пистолетов жертву добивали.
Были случаи, когда по истечении 10-15 минут расстрелянный еще шевелился под трупами своих собратьев.
Под руководством работника СД шуцманы начинали перетряхивать и просматривать одежду и обувь расстрелянных. Одежда просматривалась особенно тщательно. Это делалось потому, что в складках одежды, под подкладкой, в поясах брюк могли быть ценности.
Все ценности укладывались в мешок, который находился у работника СД. Туда же укладывались зажигалки, перочинные ножи, кожаные портфели, портсигары, бумажники.
Новые вещи: платья, платки, сапоги, ботинки, пальто и еще недошитый материал разбирали участники экзекуции, иногда вырывая друг у друга из рук и бранясь.
Таким образом в этот день было расстреляно около 400 граждан Советского Союза — мужчин и женщин всех возрастов, а также и детей. Это продолжалось примерно около четырех часов (от 7-8 до 11-12 часов дня).
Второй массовый расстрел еврейского населения в г. Каменец-Подольском, о котором я также знаю, так как участвовал и в этом расстреле со своими подчиненными во втором кольце оцепления, был примерно в конце ноября или в декабре 1942 года.
В это время в гетто, в районе улиц Свято-Юрской и Зеленой, находилось около 4800 чел. евреев, в подавляющем большинстве специалисты разных профессий, в том числе и медработники.
Об этом расстреле мне было известно от начальника жандармерии лейтенанта Райха накануне утром. Через командира первой шуцманской роты вахтмайстера Крубазика, Райх приказал мне вызвать к вечеру из участков состав второй шуцманской роты, которой я командовал. Процесс этого массового убийства был такими же, как и в Старой Ушице, и разнился только в некоторых деталях, о которых я расскажу ниже.
Как только было расставлено оцепление (через 5-10 минут после приезда Райха), подъехали три грузовые машины с евреями из гетто. Машины были сверху закрыты брезентом и из них в сопровождении жандармов, работников СД, вышли около 50-60 человек и были направлены к месту казни, где они и раздевались. Так продолжалось все время расстрела, примерно до 17.00-18.00, т.е. около 12 часов. Евреев привозили группами в 40-60 человек.
Как я впоследствии увидел и узнал, по всему городу: в парках, скверах, на стадионе, на базарной площади, в селах, близлежащих к месту расстрела, небольшими группами до взвода проводили занятия солдаты из состава гарнизона Каменец-Подольского.
В этот период состав немецкого гарнизона в Каменец-Подольском был около 2000—3000 солдат молодого возраста. Они проходили подготовку и впоследствии уехали на фронт.
Люди, рывшие ямы, были отведены за казармы.
Здесь ”работали” два палача от СД попеременно: когда один из них уставал, он шел отдыхать, залезал в машину, где были уже заранее приготовлены закуска и водка. Его место занимал другой. Так они менялись на всем протяжении расстрела. Водкой подкрепляли свои силы не только палачи. Время от времени к машине, если это жандарм — к жандармской, работник СД — к гестаповской, подходил тот или иной участник казни, влезал в кузов, съедал бутерброд, пил водку, закуривал сигарету и возвращался снова ”работать”.
Случаев побега, как я говорил выше, был только один. Мужчина средних лет, пробежав за второе кольцо оцепления метров 70-100, был на ходу расстрелян.
Из разговоров я узнал, что ночью накануне дня расстрела убежало из гетто около 500 человек. О готовящемся расстреле евреи знали по-видимому накануне. Впоследствии было выявлено ן постройках свыше 200 человек. Эта часть евреев также через некоторый отрезок времени была расстреляна. Когда, где — мне не известно.
Сколько человек из числа убежавших было поймано вновь, я также не знаю. На протяжении 1943 года в жандармерию было приведено примерно около 6-8 человек евреев. Одного из них — агронома Гартмана я видел. Его привели летом 1943 года из с. Лянцкорунь, Чемеровецкого района, где его прятала на чердаке местная крестьянка. Фамилии не помню. По распоряжению капитана Отто он был передан в СД.