Из револьвера Долли прогремело несколько выстрелов, но всякий раз преступнику удавалось отскочить в сторону и избегнуть пули.
Наконец Долли швырнула в сторону револьвер, сделавшийся для нее бесполезным, и приняла положение, удобное для борьбы.
С ужасным ревом преступник бросился на нее.
Тогда завязалась борьба на жизнь и на смерть.
Чудовище железными руками охватило тело молодой девушки. Тогда Долли прибегла к хитрости. Сделав вид, что падает, она повлекла за собою и преступника. Но при падении она совершила быстрый поворот и очутилась наверху бандита.
В это время она заметила свой револьвер, схватила его за дуло и нанесла несколько сильных ударов по вискам преступника.
Скоро Долли заметила, что человек-обезьяна лишился сознания.
На следующий день мисс Долли со своим пленником прибыла в Новый Орлеан и там узнала, что жена Флинта совершенно выздоровела.
Конечно, первым долгом Долли отправилась на виллу миллионера.
Преступник был предъявлен молодой женщине, и Флора с полною уверенностью признала в нем своего бывшего коллегу — Коттера.
Медицинская экспертиза признала, что несчастный был помешан.
Он же сам подтвердил, что после ударов, нанесенных ему обезьянами Гаргена, у него развилось периодическое умопомешательство, и что тогда он действовал бессознательно.
Сам Коттер был сильно удивлен и потрясен, когда, проснувшись утром после совершения убийства, нашел себя облаченным в шкуру обезьяны.
Замечательно, что во время припадков помешательства им овладевало ненасытное корыстолюбие, и он грабил всякие попадавшиеся ему ценные вещи.
Коттер сознался, что однажды встретил на улице Флору с ребенком, проследил ее и узнал, где она живет. В тот же вечер с ним случился припадок помешательства, и он убил ребенка, бессознательно мстя за оскорбление, нанесенное ему его матерью.
Коттер был препровожден в лечебницу для душевнобольных. Спустя год, скончался этот человек, который случайно сделался страшилищем целого города, под именем человека-обезьяны из Нового Орлеана.
Марино Фалиери, дож венецианский
Глава I. «Союз Тринадцати»
Мрачно катились волны Адриатического моря (дело происходило в Венеции, в конце 14-го столетия), небо было задернуто тучами, грозно ревел ветер и только когда он порою разрывал, казалось, непроницаемые громады туч, бледный луч месяца серебрил омываемые морской пеной прибрежные валуны. Изредка сверкала молния и оглушительный гром заставлял сжиматься не одно неустрашимое сердце.
Не таковыми, однако, одарила природа двух венецианских нобилей, Пизани и Лиони, которые, несмотря на непогоду, пробирались по прибрежным тропинкам, едва разбирая дорогу среди темной ночи.
— Куда ты ведешь меня, дьявол? — недовольно пробурчал Пизани, оступившись на скользком камне.
— Погоди, — ответил рыжеволосый Лиони, — сейчас мы будем у цели — тогда узнаешь.
Нелегкое путешествие продолжалось еще несколько минут, потом путники достигли небольшого, овальной формы камня, на котором только зоркий глаз мог прочесть букву «D» и цифру 13.
— Помоги мне приподнять камень, — сказал Лиони.
Под камнем оказалась медная плита.
Лиони ударил в нее несколько раз шпагой. Через некоторое время снизу послышался странный звук скрипящего засова. Лиони ударил вторично. Послышался подземный голос:
— Кто стучит?
— Полунощная месть, — сказал пароль Лиони.
Плита заскрипела, приподнялась, и какая-то закутанная фигура осветила путников тусклым светом факела.
— Спрячь свет, — сдержанно, но злобно сказал Лиони, — не узнал разве по голосу?!
— А, это ты — Лиони, прости, ветер выл так сильно, что…. Но кто же это с тобой?
— Друг, за которого я ручаюсь.
Фигура молча поклонилась и пропустила путников в недра земли.
Крышка захлопнулась, и тяжелый камень сам собой вернулся на прежнее место.
Сначала ничего нельзя было разобрать при мерцающем свете факела. Почти ощупью шел Пизани следом за уверенно шагавшим Лиони. Лестница была длинная, Пизани успел насчитать 86 ступеней, пока он не достиг конца и не споткнулся, нащупав ногой гладкую поверхность пола вместо ожидаемой ступеньки.
Путники пришли в огромную пещеру, происхождение которой было, видимо, делом геологического переворота. С потолка висели сталактиты и переливались отблесками зажженных факелов.