Доктор знал, что при разрыве сердца лицо покойника может долго сохранять обычный румянец.
— Вам довольно света лампады? — спросила Елена. — Зажигать лампу опасно, свет может привлечь кого-нибудь из обитателей дворца.
— Довольно. Я ведь знаю, где сердце и сумею вскрыть труп даже на ощупь, — отвечал Леблан, доставая из кармана ящик с полным набором хирургических инструментов, с которым он никогда не расставался.
— Только я попрошу вас отойти в сторону, чтобы не видеть вскрытия, — это вас слишком потрясет.
Елена покорно отошла к двери.
До какой степени, однако, чары восхитительной маски вскружили голову Леблана! Он, опытный врач, совершенно позабыл азбучные истины своей профессии. Он и не вспомнил о том, что прежде, чем удостоверить смерть, врач обязан убедиться, что пред ним действительно покойник.
А как часты случаи мнимой смерти, когда даже опытный глаз не может открыть никаких признаков жизни: и сердце, по-видимому, не бьется, и дыхание незаметно… Только одно может навести на сомнения, — труп не разлагается.
Он совершенно забыл теперь о тех многочисленных случаях, когда такой мнимый покойник просыпался в могиле… если успевали вовремя раскопать ее — он был спасен, а если нет… Леблан сам видел однажды, как могильщики, копая новую могилу, вырыли гроб, в котором скелет лежал ничком, скорчившись, с руками у рта…
Все это забыл теперь доктор, приступая к исполнению обещанного.
Твердою рукою провел он скальпелем по груди Лючии, стараясь резать поглубже, чтобы не терять времени.
И вдруг… доктор в ужасе отшатнулся, — из-под скальпеля брызнула кровь….
«Покойница» широко открыла глаза….
— Господи! она жива! — вырвался у него безумный крик.
Громкий, сатанинский смех Елены был ему ответом.
Ужасная догадка мелькнула в голове Леблана.
— Проклятая! ты сделала меня орудием преступления! Ты поплатишься за это! — вскричал он, бросаясь к Елене.
Снова раздался сатанинский, торжествующий смех красавицы, и в то же мгновение она исчезла за дверью, у которой стояла.
Не помня себя, Леблан ринулся за нею и… со всего размаху ударился головой о захлопнувшуюся дверь.
Он со всей силы налег на нее плечом… но разве один человек может выломать дубовую, окованную железом дверь?
Слабый стон, донесшийся с постели Лючии, заставил доктора опомниться.
— Может быть, ее можно еще спасти? может быть, рана не смертельна?
Леблан бросился к кровати и хотел осмотреть нанесенную им рану.
Взгляд его встретился со взглядом Лючии… Смертельный ужас выражался в глазах несчастной. Леблан не выдержал. Закрыв лицо руками, шатаясь, он бросился к окну.
— Скорее, скорее вон отсюда! — точно молотком стучало в его мозгу.
— Лючия! Что случилось? Отвори скорее! — раздался за дверью громкий мужской голос.
— Кто вынул ключ из двери? Пеппо! Пьетро! Сюда! Ломайте дверь! Может быть, удастся схватить вора, — гремел голос Луиджи, и доктор слышал, как под сильными ударами слуг затрещала дубовая дверь.
В один миг он был на подоконнике и взглянул вниз.
Гондолы нигде не было.
— Злодейка… Она знает все выходы во дворце и успела скрыться, — подумал он.
Что делать? Если его схватят, он погиб.
Раздумывать было некогда: дверь сейчас разлетится и всему конец… Лучше утонуть, чем быть схваченным — и Леблан бросился в воду.
Волны канала сомкнулись над его головой.
Но доктор был отличный пловец и, проплыв как можно больше под водой, вынырнул, оставив дворец Черваторе далеко позади.
Вплавь добрался он до пристани, к счастью, в этот поздний час совершенно безлюдной, и быстро направился домой.
Кое-где попадались ему ряженые, расходящиеся по домам, — карнавал в полночь окончился, — мокрое платье доктора возбуждало в них смех: они думали, что это какой-нибудь гуляка нечаянно попал в воду.
Но доктор ничего не видел и не слышал. Ужас гнал его вперед.
— Скорее домой и завтра, чуть свет, прочь из этого города!..
Дрожащими руками отпер он дверь своей квартиры и, только захлопнув ее за собой, почувствовал себя в безопасности.
С трудом переменив мокрое платье на сухое, Леблан без сил повалился на диван и заснул тяжелым кошмарным сном.
— Именем закона — отворите! — услышал он сквозь сон и, прежде чем он успел вполне очнуться, дверь в комнату распахнулась и вошел полицейский офицер и около полудюжины полицейских.
— Вы доктор Леблан? — спросил офицер.
— Я. Что вам от меня нужно?
— Я должен арестовать вас, как убийцу.
Леблан вскрикнул и схватился за голову.
— Вы проникли во дворец Черваторе, желая убить невестку губернатора Венеции. Не вздумайте отпираться, — в комнате ее найден ваш ящичек; готовальня и все инструменты в нем помечены вашими инициалами.
Леблан молчал, совершенно убитый.
Ему надели на руки кандалы и отвели в тюрьму.
Глава IV. Миллионный залог
— Ваше дело плохо, сеньор; не могу скрыть от вас, что со страхом ожидаю суда над вами, — говорил доктору адвокат, войдя в его камеру.
Четыре недели прошли уже с той ужасной ночи, а Леблан постарел на целые двадцать лет. Если он не сошел с ума. то только благодаря своей силе воли и сознанию своей невинности.
Ведь он был обманут. Его искусством хотели воспользоваться для преступления.
Неужели страшная кара постигнет его, как преступника?
Леблан знал, что вся Венеция возмущена дерзким покушением — покушением, так как, к счастью, он не сделался убийцей: Лючия была только ранена и теперь лежала, борясь со смертью.
Это доктор узнал от следователя, которому было поручено его дело.
— Что заставило вас покуситься на жизнь супруги Луиджи, потомка дожей, члена старейшего патрицианского рода Венеции? — спросил следователь.
Леблан откровенно рассказал, как все произошло.
— Гм… красное домино — виновница вашего покушения… Мы постараемся разыскать ее… Но, по-моему, вам следовало бы придумать более правдоподобную историю, — сказал следователь, выслушав обвиняемого, и приказал страже отвести его обратно в темницу.
Это не была современная тюрьма, какие существуют теперь и в Венеции, — темница эта — наследие мрачного средневековья — находилась под землей и состояла из ряда одиночных камер, выходящих в общий коридор.
Свет и воздух проникали в эти каменные мешки через маленькие оконца, пробитые в толстых стенах. Перед каждой камерой находился большой плоский камень-плаха.
В средние века осужденным на этих камнях отрубали голову, а труп сбрасывался в канал.
В такой-то клетке сидел теперь доктор.
Камера была так мала, что в ней с трудом можно было повернуться, и так низка, что выпрямиться во весь рост было невозможно.
К довершению своих мучений, Леблан ни на одно мгновение не чувствовал себя в одиночестве.
Глазок в двери почти поминутно открывался, и в него заглядывал часовой.
— Боятся, как бы я не бежал, — думал Леблан. — Как будто можно бежать из этого каменного гроба!
— Да, сеньор, — сказал адвокат, пришедший навестить его в темнице, глядя на него с состраданьем. — Ваше дело так плохо, что я даже сожалею, что согласился защищать его.
— Я пригласил вас, как лучшего адвоката в Венеции, известного заступника невинных!
— Невинных… — пробормотал адвокат смущенно. — Но здесь дело идет…
— Ради Бога! — перебил его Леблан в отчаянии. — Неужели и вы не верите в мою невинность?! Неужели и вы покинете меня?
Адвокат был тронут.
— Я не покину вас, я дал себе слово защищать вас до последней возможности и не нарушу его… Но я сомневаюсь в успехе защиты. Полиция добросовестно принялась за розыски красного домино, но до сих пор все ее усилия были напрасны… К тому же, в целом мире едва ли найдется человек, ненавидящий прекрасную Лючию Черваторе и желающий ее смерти…