Спектакль в метро был просто уловкой с целью изобразить тайную встречу ради того, чтобы выяснить, кто же за мной следит. Но для присяжных все выглядит так, как будто я и в самом деле тайно встречался с Верблюжьим Пальто.
Таким образом, Виз снова использовал мою тайную деятельность против меня же, и в результате кажется, что виновен не он, а я.
Он разыграл все блестяще, как по нотам.
— Лейтенант, вам удалось выяснить, что находилось внутри конверта, который детектив Вашингтон передал подсудимому на платформе метро?
— Нет, не удалось.
— Почему?
— Потому что позднее в тот же вечер Джо Вашингтон был убит. — Визневски поворачивается ко мне и смотрит пристальным ледяным взглядом. — Убит из пистолета, который мы впоследствии нашли в подвале Билли Харни.
Визневски смотрит на меня, а я — на него.
Я все еще не помню, что произошло в тот вечер, когда я, Кейт и Эми получили по пуле в голову. И предшествующие этому событию две недели полностью стерлись из памяти. Ничего не помню. Но мне это и не нужно. Уже не нужно.
Он знал, что я провожу в отношении него расследование. Ему было необходимо меня остановить. Что может быть лучше, чем повернуть стрелки в мою сторону? Он стал тайным осведомителем Эми Лентини. Он добился, чтобы они начали расследование относительно меня. И затем подвел к тому, что якобы я совершил эти убийства.
Все это сделал он, Визневски. Абсолютно все.
Но я не могу доказать. И теперь уже слишком поздно.
— Ваша честь, — говорит Маргарет Олсон судье, — у обвинения больше нет вопросов к свидетелям.
92
Я лежу в постели. Шторы на окне полностью задернуты, и в моей спальне темно.
Я плотно зажмурил веки, очень хочу заснуть, жажду спокойствия, молюсь о том, чтобы демоны перестали издавать истошные крики, чтобы страх, наполняющий грудь, отступил и чтобы дыхание снова стало нормальным. Мое тело измождено, оно отчаянно нуждается в отдыхе, а мой мозг дает сбои — как будто в нем перегорели какие-то провода. Мои мысли путаются. Воспоминания миксуются с фантазиями, реальные события — с вымыслом, факты — с плодом воображения. Прошлое врывается в настоящее и смешивается с ним, как грязь смешивается с водой, в какую-то мутную слякоть…
«Она знает о тебе… Она знает и я знаю».
«У тебя был шанс. Помни что я давала тебе шанс».
Стюарт, похлопывающий меня по плечу в отделении интенсивной терапии.
Эми, смеющаяся с неприятным и глупым выражением лица: «Ты застрелил меня, Билли! Ты убил меня и даже не помнишь!»
Визневски, отговаривающий меня устраивать облаву в борделе. «Если ты сейчас напортачишь, это может оказаться последним арестом, который ты произведешь».
«Я был тайным осведомителем Эми Лентини».
Нож, который нашли в моем подвале и которым до этого убили Рамону Диллавоу. Пистолет, который опять же нашли в моем подвале и из которого застрелили Верблюжье Пальто.
Открывающаяся дверь, тихий щелчок. Дуновение воздуха, похожее на тихий выдох.
Голова Кейт, резко поворачивающаяся вправо. Удивленное выражение на ее лице. Это выражение затем исчезает, и Кейт кивает.
«Что ты здесь делаешь?»
Открывающаяся дверь, тихий щелчок.
Голова Кейт, резко поворачивающаяся направо.
Открывающаяся дверь. Тихий щелчок. Тоскливый скрип старой двери. Старой двери, которую моя жена сочла забавной, как только мы переехали, но потом уговаривала заменить, потому что дверь скрипела немилосердно.
Задняя дверь моего городского особнячка.
Я открыл глаза. Больше никаких грез.
Теперь это реальность: в моем доме кто-то есть.
Органы чувств напрягаются до предела. Сердце колотится так сильно, что сейчас выскочит из груди, ударится о потолок, и во все стороны полетят брызги крови и малюсенькие кусочки плоти.
Я протягиваю руку к пистолету на ночном столике и чувствую облегчение, когда пальцы прикасаются к холодной гладкой полимерной раме пистолета. Хватаю его и ставлю указательный палец на спусковой крючок.
Сползаю с кровати и аккуратно ставлю ступни на мягкий ковер. Мое тело медленно перемещается вниз, и я оказываюсь на полу.
Перед мысленным взором снова начинают мелькать изображения, я слышу какой-то шум и человеческие голоса.
Эми: «Вы можете доверять мне, Билли. Маленькая черная книжка — у меня».
Пэтти: «Нет никакой маленькой черной книжки».
Кейт: «Она знает и я знаю».