Пэтти поворачивается на своем табурете и бросает на меня взгляд. Я подхожу к ней.
— Как у тебя дела? — спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
— Я — реабилитированный полицейский с сомнительным будущим.
Поднимая бокал с пивом, она наставляет на меня указательный палец.
— Но тем не менее полицейский, — говорит она.
Она, похоже, неимоверно рада, что я выбрался из этой передряги, что жив и здоров. Пэтти всегда была противоречивой личностью, она приносила немало проблем, но по большому счету всегда пыталась заботиться обо мне. Злорадствовала ли она — хоть в какой-то степени, — что она помогает мне, а не наоборот? Я уверен, что да. Но, в конце концов, какая разница? Она была рядом, когда я нуждался в помощи.
Сошиа, облаченный в футболку команды «Атланта Хокс», влил в себя уже столько бокалов пива, что едва стоит на ногах. Он буквально падает на меня и обхватывает меня рукой за шею.
— Этот парень… — бормочет он, обращаясь к тому, кто его слушает, то есть ни к кому, — …самый лучший полицейский из всех, кого я знаю.
— Ты хороший человек, Сош, — говорю я и случайно встречаюсь взглядом с женщиной.
Она идет по направлению ко мне с жеманной улыбкой и опускает глаза в пол.
— Ага, — говорю я. — Ким Бинс. Собственной персоной.
Она поднимает взгляд на меня, и ее улыбка становится еще шире.
— Вы, я думаю, слышали о Маргарет.
— Ну конечно слышал.
Ее сдал Гоулди. Мой отец уж слишком горделивый человек, чтобы каяться. А вот Гоулди дал слабину. «Федералы» сняли вопрос о смертной казни, и он сдал Маргарет со всеми потрохами. Четыре часа назад сотрудники Федерального бюро расследований вывели ее из Дейли-центра под конвоем и в наручниках.
— Поздравляю, — улыбается Ким.
Я поднимаю брови и усмехаюсь.
Она слегка пихает меня локтем.
— Вы на меня уже не сердитесь, правда?
Я кладу ладонь на свою грудь.
— Сержусь? За что мне сердиться? За то, что вы еженедельно получали фотографии от Маргарет Олсон и забыли упомянуть об этом? А ведь сей факт очень помог бы мне выбраться из того дерьма, в котором я оказался!
Она грозит мне пальцем:
— Я всего лишь пользуюсь своими правами, предусмотренными Первой поправкой, — кокетничает она.
— Правда? — Я наклоняюсь к ней. — Я вам кое-что скажу, Ким. Возможно, когда-нибудь мы встретимся на темной аллее, и тогда я воспользуюсь своими правами, предусмотренными Второй поправкой.[77]
Она заслуживает такого отношения, и она это знает. Но что ей до того? Трагические для меня события позволили ей снова подняться по карьерной лестнице. Она вернулась на телевидение, и у нее, возможно, большое будущее.
— Ну что ж, вы очень откровенны, — поднимает брови она. — Но если ваше отношение ко мне когда-либо изменится, детектив, у вас есть номер моего телефона. На этот раз без протокола.
Она смотрит на меня манящим взглядом и уходит прочь.
Она что, приходила сюда ради меня?
Да хоть бы и так. Я не буду прикасаться к горячей печке. Хватит с меня опасных женщин.
Больше никогда не буду с ними связываться.
По крайней мере, в течение нескольких недель.
Правда заключается в том, что я оказался в очень странной ситуации. Ко мне вернулась память — а это значит, что вернулись и чувства к Эми. Я помню и ощущаю отчетливее, чем раньше, как сильно она притягивала меня к себе.
Но теперь мне кажется, что это произошло в какой-то другой жизни. Похоже, у меня остались о ней теплые и нежные воспоминания, но без острой боли в сердце. Наверное, сейчас я начинаю с чистого листа, хотя и сам не знаю, хорошо это или плохо.
Среди окружающих меня посетителей бара полно знакомых, но они ведут себя в некоторой степени отчужденно. Кивнув, отводят взгляд в сторону. Никто не знает, как себя вести. Скандал, потрясший полицейское управление, будет аукаться еще не один год.
И все из-за меня. Трое популярных среди коллег полицейских — Кейт, Гоулди и мой отец — трагически выбыли из игры, и все трое так или иначе были связаны со мной. Нельзя сказать, что я чувствую себя изгоем: никто, в общем-то, не может меня ни в чем упрекнуть. Однако я — символ катастрофы, единственный уцелевший товарный вагон в потерпевшем крушение поезде.
Мой взгляд падает на лейтенанта Пола Визневски. Он сидит за одним из столов и легонько потирает стакан водки. Изо рта торчит недокуренная и уже погасшая сигара. Наши взгляды встречаются, он замирает. Вытаскивает изо рта сигару и глубоко вздыхает.