Взрослые начинают хохотать. Кульминационный момент! Мама пришла в ужас. Отец обозлился. Он, в общем-то, не был ярым католиком: говорил, что работа отняла у него веру, — но мама регулярно ходила в церковь едва ли не до самой смерти.
Айден хохочет до слез. Когда смех стихает, эмоции постепенно меняются на противоположные — как на «американских горках», когда за взлетом неизбежно следует падение. Брендан, старший брат, который всегда пытается поднять всем остальным настроение, гладит руку Билли.
— Ты помнишь это, не так ли, приятель? Ты «порвал» публику.
Айден отходит от кровати. Из глаз капают слезы. Такой крупный, мускулистый парень — и по щекам текут слезы! Пэтти помнит, как он плакал, когда умерла мама, но до этого никогда не проронил ни слезинки.
— Мне кажется, что едва ли не вчера Билли был в такой же больнице, как эта.
— Да уж, — соглашается Брендан. — Три чертовых года назад. Ты можешь в это поверить?
Айден качает головой:
— Он уже начал становиться на ноги, понимаете? Я имею в виду, что почти пришел в себя после событий трехгодичной давности — и вдруг происходит это.
— Ага, тут собрались четыре комика. — В палату заходит Майк Голдбергер — Гоулди.
Своей фразой он напомнил прозвище, которое использовалось по отношению к отпрыскам Харни, когда они еще были детьми.
Братья Пэтти здороваются с Гоулди, которого знают много лет, и он обещает подежурить у кровати Билли, пока они сходят перекусят.
Брендан берет Билли за ногу:
— Никуда не уходи, пока меня здесь не будет, братишка, а не то я надеру тебе задницу.
Братья уходят, а Гоулди бросает на Пэтти быстрый взгляд.
— Отец рассказал тебе о результатах баллистической экспертизы? — спрашивает он.
Пэтти кивает.
— Ситуация скверная, — морщит лоб Гоулди. — И похоже, что будет еще хуже.
22
— Ну и как дела у нашего парня? — задает вопрос Гоулди.
— Ну ты же знаешь, каково это — разговаривать с врачами, — отвечает Пэтти. — У них одни только предположения и долгое вступление перед каждой репликой. В общем, хотя мне и не хочется накаркать, но они считают, что Билли не выживет.
Да, перспектива весьма мрачная.
— Говорят, что он каким-то чудом сумел уцепиться за жизнь. Я имею в виду, что он в течение некоторого времени был уже, в общем-то, мертв.
Я был мертв?
— Да, я помню.
Хм, как сказал когда-то Марк Твен, «слухи о моей смерти сильно преувеличены».
Впрочем, живым я себя тоже не чувствую. Не ощущаю ни рук, ни ног. И ничего не вижу. Однако я слышу, хотя голоса звучат приглушенно — как если бы я находился в неком замкнутом пространстве. Например, как человеческий эмбрион внутри утробы.
— А еще, по их словам, непонятно, что он будет из себя представлять, если все-таки выживет.
Может, буду чем-то вроде овоща и изо рта у меня будет течь слюна?
— Он может стать совершенно другим человеком.
Некоторые люди, наверное, скажут, что оно и к лучшему.
— Он может полностью потерять память.
Ну, я помню тебя, Пэтти. И Гоулди помню. И Марка Твена.
И номер моего значка. И число «пи» до десятичного разряда.
Но не помню, как здесь оказался.
— Я слышал, хирургические операции прошли успешно, — продолжает Гоулди.
— Да, настолько успешно, насколько возможно. Знаешь, ему удалили кусочек задней части черепа, чтобы устранить отечность.
Подождите-ка — у меня нет части черепа? Что, черт побери, со мной произошло? Эй, малышка Пэтти, а ты не хочешь слегка ввести в курс дела тех из нас, кто только начал вникать в смысл разговора?
— Врачи утверждают, что пуля не задела левое полушарие, — рассказывает Пэтти. — То есть ту часть мозга, которая управляет способностью говорить.
Ага, кое-что проясняется. Я получил пулю в мозг? Похоже, что в его правую часть.
Значит, я проведу оставшуюся жизнь в кресле-каталке, но у меня, по крайней мере, сохранится «способность говорить», потому я смогу членораздельно попросить медсестру принести мне еще яблочного пюре.
— Ну что же, это хорошо.
«Медсестра! Я хочу яблочного пюре! Кого я должен здесь убить, чтобы получить еще порцию яблочного пюре, а?»
— Да, отец действительно рассказал мне о результатах баллистической экспертизы. Он считает, что такого не может быть. Да, такого не может быть, Гоулди.