Дамиан понял смысл вопроса и расхохотался:
— Нет, дорогая моя принцесса, не является. Вы заметили какое-то сходство? — Лара кивнула и Дамиан весело разъяснил: — Многие мужчины копируют поведение нашего рода — ведь мы такие… галантные.
Лара иронически возвела очи горе при таком эвфемизме, а леди Силия пролепетала:
— Вы самый галантный кавалер при дворе, ваша светлость, я всегда восхищалась вашей элегантностью, грациозностью всех жестов… — не найдя достойных слов для восхваления своего кумира, леди примолкла.
Лара улыбнулась:
— Мне куда больше импонируют пластика и скрытая мощь движений генерала Ардамаса и его простота и честность в общении, чем изящество походки и велеречивость придворных вельмож, — произнесла она, поглядывая на Леона. Тот ее комплимента не оценил и откинулся на спинку сиденья, скрестив на груди руки.
Леди Силия спохватилась, что ей не следует заглядываться на павлина в небе, когда нужно удержать орла в руках, и, выглянув в окошко кареты, сказала:
— Мы уже подъезжаем к лекарской лавке. Из какой дверцы кареты мне выйти, лорд Ардамас? — и постаралась поощрительно и заинтересовано улыбнуться Леону.
— Из любой, леди: дверцы кареты останавливаются все одновременно, — насмешливо просветила дамочку Лара.
Леди Силия не нашлась с ответом, и Лара в тишине смотрела, как Леон выходит, огибает карету, открывает дверь со стороны своей спутницы, подает ей руку и провожает до лавки.
Лара двинулась следом, но ее удержал Дамиан:
— Мы не в двадцать первом веке на Земле, Лара, здесь феминизм еще не зародился, так что даме не следует распахивать двери самостоятельно, — после чего первым выскочил из кареты и помог спуститься Ларе.
Карета стояла на широкой улице Верхнего города, которая тянулась до самой стены, отделявшей центр Шарилы от Нижнего города. Леон вместе с Силией скрылся в темных недрах лекарской лавки, и Лара всерьез задумалась, не взглянуть ли и ей на аптекарский ассортимент этого мира.
— Не советую бежать, как собачонка, за твоим генералом, Ларочка, — лениво протянул Дамиан, считывая все намерения с выразительного личика девушки. — Мы, мужчины, предпочитаем сами охотиться на женщин, а не выступать в роли дичи. Где твоя гордость, а, Лара?
Дамиан сверлил девушку пронзительным взглядом черных глаз. Вся его поза выражала недовольство и подавленный гнев.
— Гордыня — смертный грех, демону ли этого не знать? Все мужчины — разные, — возразила Лара. — Умный мужчина не откажется от женщины лишь потому, что она первой проявила заинтересованность в их отношениях.
— Проявить заинтересованность — это одно, а бесцеремонно преследовать — это совсем другое. Странно, что приходится объяснять это вам, адвокат Савельева: на Земле даже статья есть за преследование и сексуальные домогательства, — язвительно напомнил Дамиан.
Лара вздохнула: демон был прав, на тысячу процентов прав! Будь у нее много времени — она вела бы себя иначе, не проявляла бы свое внимание к Леону так навязчиво, дала бы ему возможность лучше узнать ее, научиться доверять ей — хотя бы как надежному другу, а уж потом можно было бы понадеяться на большее. Но где его взять — это время?! Леон завтра возвращается в свой дом, туда без свиты сопровождающих ей не выбраться, а через пару дней он вообще уедет из Шарилы и пролетит она со своими надеждами на счастье, как фанера над Картумом. Что ей делать в мире Саир без Леона? Жить принцессой, надеясь встретить новую любовь? Если она за двадцать пять лет ее в родном мире не встретила, то тут тем более второго такого, как Леон, не найдет. Да и не разлюбить ей своего генерала, это уже очевидно. А если еще вспомнить надежды «братца» на ее будущее… Лара сникла.
— Лара, оставь пустые грезы. Ты можешь закончить весь этот фарс прямо сейчас: я полон сил, для возвращения тебя в твое тело и твой мир достаточно одного твоего согласия! Скажи «да» — и через мгновение ты увидишь своих родителей своими собственными глазами, — убеждал Дамиан. Он взял в ладони пальчики Лары и нежно поглаживал их.
— А здесь? — обреченно спросила Лара, догадываясь об ответе.
Дамиан пожал плечами:
— Принцессе Соларе станет дурно во время прогулки, она потеряет сознание и скончается через несколько дней, так и не придя в себя, что никого не удивит. Королевский лекарь глубокомысленно скажет, что многие больные начинают чувствовать себя значительно лучше перед самой смертью (и это правда) — и вопрос будет закрыт. Через месяц никто не вспомнит о бедной принцессе.