Вслед за Рябовым за камни прыгали другие бойцы. Александр схватил пулемет из ослабших пальцев мертвого бая и положил его на выступ скалы, направив на вспышки выстрелов противника.
— Гранаты! — И открыл беспорядочный огонь, поливая позиции противников металлическим дождем из английских пуль.
Сколько длился бой никто не знал. Как только противник был подавлен и отошел, солдаты просто повалились на камни, пытаясь удержать выпрыгивающие из ребер сердца. Кто-то занялся перевязкой касательных ран и царапин.
Из шести бойцов, выживших после взрыва грузовика все отделались легко, а больше никого баи и не задели, Саша успел их поднять вовремя. Противник не ждал такого сопротивления.
На рассвете один из солдат отправил в небо две ракеты. А двое других обследовали позиции басмачей и обнаружили четырнадцать трупов и много оружия. Баи отступали так быстро, когда поняли что проиграли, что даже не забрали оружие со своих. А несли они его действительно много.
Коля Поярков, весельчак и балагур, радовавший своими шутками весь полк, обгорел так, что Рябов его еле узнал, когда подошел к остаткам грузовика. «Я отомщу. И больше никогда не позволю врагам такого» жестко подумал Александр и сам удивился тому, насколько другим стало его сознание после этой ночи. Холодная и яростная ненависть зародилась в нем. Ненависть ко всем врагам Страны Советов, которые несли разрушение и боль. «И еще я попрошу перевода в какую-нибудь самую важную часть. Чтобы разить врага везде, где только можно».
К полудню показались свои. После короткого доклада, который озвучил Александр, их отвезли в часть. Рябов был приставлен к внеочередному званию. Разведка затем доложила, что басмачи решили, что столкнулись с превосходящими силами РККА и отступили. А Саша подал прошение на перевод. Помимо того, о чем он уже думал над остывшими трупами товарищей, была еще одна причина. Он больше не мог служить там, где погибли его друзья. Которых он не уберег. Почему-то он чувствовал свою ответственность за них. И никак не мог себе простить это событие еще долгие годы, когда его мысли уносили его в прошлое, в Среднюю Азию.
И сейчас он видел это все во сне, мучаясь от безысходности. Почему? Возможно, из-за Джона Смита.
Потому что когда тот наконец закрыл дверь в номер, Рябов проснулся, оглядываясь. Перед ним еще плыли картины прошлого: обгорелый грузовик, накрытые брезентом тела друзей, сочувственно хлопающий его по плечу комиссар из кавалерийского полка… Но нет. Вокруг него был только ночной номер отеля в Мосуле. И он был уже капитаном на секретном задании.
«Такие сны — не к добру. Покойтесь с миром, ребята. Я помню о вас» подумал Александр, стирая ладонью пот со лба. И, повернувшись на бок, заснул через какое-то время, глядя на стену, по которой скользили тени.
Утро следующего дня Александр встретил уже проснувшись и глядя в окно. Он еще лежал и пытался окончательно подавить грустные мысли, навеянные ночным сном. Наконец поняв, что они уходят вместе с поднимающимся солнцем, капитан поднялся на ноги и жадно закурил сигарету из своего портсигара. Обычно он не курил с утра, но для того чтобы тоска ушла совсем, Рябов решил что это самое оно.
Сбрасывая белый пепел в розетку, стоящую на столе, он задумчиво прохаживался по комнате. И действительно, его мысли приобрели постепенно деловой настрой. «Контакт с Мэтью налажен. Теперь у него можно аккуратно что-нибудь узнать. Хотя о многом ли он в курсе? Со Смитом же мне лучше лишний раз не пересекаться. И уж тем более ни о чем не спрашивать. Ведь заподозрит, это понятно сразу. Он и так меня до сих пор подозревает. Не без причин, конечно… Пойти с этим Бэррингтоном, поездить по городу для закрепления доверия? Жаль, его не перевербуешь. Может, он и нормальный парень по жизни, но своей Англии верен до мозга костей. А ведь какой из него мог бы иначе агент получиться». Тут Рябов усмехнулся — он же не резидент. У него другие цели, вербовать ему никого не надо. Однако Александр уже вжился в роль разведчика и ему было интересно прокручивать разные сценарии, связанные с этим родом деятельности.