Это приводит меня в недоумение. Я могу понять, почему Эдди бросил фургон с мороженым: вокруг склада полно полиции, и к тому же он уверен, что очень ловко спрятал Якшу. Но я не могу понять, почему он бросил свою мать, хотя я легко могу взять ее в заложницы. Он уже должен догадаться, что я вычислила склад через нее. Я снова боюсь попасться в западню.
С кровью Якши в моем организме моя сила вернулась на сто процентов, может быть, даже сто двадцать процентов, хотя я знаю, что все равно не сравнюсь с Эдди, который прикладывался к крови Якши много раз в течение нескольких недель. К сожалению, мое умственное состояние не вполне устойчиво. После того как Якша испустил последний вздох, я утяжелила мо шок, в котором находилась часть его тела, камнями, отплыла на глубину и утопила его. Я убеждена, что теперь никто не сможет причинить вред его останкам. Его никогда не найдут. Но он оставил мне загадку, которую я не могу решить. Кришна рассказал ему свою историю пять тысяч лет тому назад. Почему Якша был так уверен, что Кришна рассказал ее для передачи мне именно в этой чрезвычайной ситуации? Жизненный опыт — а моя жизнь очень долгая — никак не подсказывает, каким образом я могу уничтожить Эдди, танцуя перед ним. Для меня слово «вера» так же абстрактно, как слово «бог». Я верю в то, что все будет хорошо, примерно так же, как верю, что Санта Клаус подарит мне на Рождество бутылку крови.
Что я могу сделать? У меня нет никакого реального плана, если не считать того, что напрашивается само собой. Взять миссис Фендер в заложницы, заставить Эдди примчаться сюда и, когда будет возможность, всадить ему в мозги пулю. У меня на коленях лежит револьвер офицера Гэри. Или офицера Билла? Это неважно. Он был в их машине, и в нем шесть патронов. Я засовываю его на животе за пояс под футболку, выхожу из машины и иду к дому.
Я не стучусь. К чему? Она все равно мне не откроет. Я берусь за ручку, выламываю замок и хватаю женщину, когда она еще даже не успела дотянуться до пульта от телевизора. Современные американцы просто помешаны на своих дистанционных пультах. Они считают их ручными лазерами или чем-то вроде того, способными устранить любые препятствия. Страх и ненависть искажают ее и без того дурные черты. Однако проявление эмоций показывает, что ее мозги прочистились. Я так рада за нее. Схватив ее за горло, я придавливаю ее к стене и обдаю холодным вампирским дыханием ее мерзкое лицо. Перед тем как захоронить Якшу в море, я разделась догола, но потом надела одежду на еще мокрое тело. Когда я усиливаю хватку на старой леди, с джинсов, которые мне принес Джоэл, на деревянный пол капает вода. Она вперилась в меня своими странными серыми глазами, и при этом выражение ее лица меняется. Полная беспомощность пугает ее, но и возбуждает. Ну и семейка.
— Где твой сын? — спрашиваю я.
Она кашляет:
— Кто ты?
— Один из хороших парней. А твой сын — один из плохих. — Я чуть сильнее сжимаю ей горло. — Ты знаешь, где он?
Она трясет головой и немного синеет:
— Нет. — Она говорит правду.
— Ты его видела сегодня вечером?
— Нет.
Еще один искренний ответ. Странно. Я позволяю себе мрачную усмешку.
— Чем Эдди забавлялся, когда был маленьким? Вставлял лягушкам в рот хлопушки, и они отрывали им головы? Поливал кошек бензином и поджигал? Ты покупала ему бензин? Покупала ему кошек? Мне в самом деле интересно знать, какая нужна мать, чтобы вырастить такого сына.
Она тут же справляется со своим страхом и ухмыляется. Похоже на провал в болотной грязи, и запах такой же мерзкий.
— Мой Эдди — хороший мальчик. Он умеет обращаться с такими девицами, как ты.
— Твой мальчик никогда прежде не встречался с такими девицами, как я. — Я бросаю ее в ее кресло. — Сиди и молчи. — Я сажусь в кресло напротив. — Мы будем ждать Эдди.
— Что ты хочешь ему сделать?
Я достаю револьвер:
— Убить его.
Она даже глазом не моргнула. Вообще она очень спокойно воспринимает мою сверхъестественную силу. Должно быть, ее мальчик просветил ее насчет того, что в городе появились новые крутые ребята. Она по-прежнему очень напугана, но уже с примесью наглости. Она кивает, словно бы сама себе, и ее страдающая от подагры шея хрустит как изъеденная термитами доска.
— Мой мальчик умнее тебя. Я думаю, убита будешь ты.
Выключив пультом телевизор, я кладу ногу на ногу.
— Если он такой умный, то почему не сбежал из дому в тот же день, как научился ходить?
Это ей не понравилось:
— Ты еще пожалеешь, что это сказала.
Она мне надоела:
— Посмотрим.
Через час звонит телефон. Поскольку я хочу напугать Эдди и заставить его броситься домой, нет нужды заставлять отвечать его мать и притворяться, что меня здесь нет. Эдди все равно не попадется на такую примитивную хитрость. Я беру трубку.
— Алло, — говорю я.
— Сита.
Это Джоэл, и у него крупные неприятности. Я мгновенно все понимаю: когда я ушла, он пришел сюда, и Эдди здесь его схватил и куда-то увез. Эдди был здесь, пока я выручала Якшу, может, прятался где-то снаружи, видимо, уверенный в том, что я вернусь сюда при первой же возможности. Но я не объявилась, и он схватил человека, который спас меня из огня, наверняка рассчитывая использовать его для торга со мной. Я сразу отдаю себе отчет в том, что шансов у Джоэла пережить эту ночь меньше, чем один на сотню.
— Он рядом, — говорю я.
Джоэл напуган, но владеет собой.
— Да.
— В том, что касается тебя, я все поняла. Пусть он возьмет трубку.
— Мной можно пожертвовать, — говорит Джоэл. — Ты это понимаешь?
— Нами обоими можно пожертвовать, — отвечаю я.
Секунду спустя Эдди на линии. Его голос растекается, как топленое масло. Он, как и следовало ожидать, уверен в себе.
— Привет, Сита. Как там моя мама?
— Хорошо. Все хвастается своим сыном.
— Ты что-то с ней сделала?
— Подумываю об этом. Ты что-то сделал с Джоэлом?
— Только переломал ему руки. Это еще один твой дружок? Тот, последний, недолго протянул.
Я напрягаюсь, чтобы говорить спокойным тоном.
— Кого-то находишь, кого-то теряешь. В моем возрасте один стоит другого.
Эдди хихикает:
— Не знаю, не знаю. Думаю, сейчас тебе никого лучше меня не найти.
Я хочу разозлить его, заставить его делать глупости:
— Ты что, заигрываешь со мной, Эдди? В этом все дело? Ты хочешь править миром, чтобы быть уверенным, что в пятницу вечером у тебя будет свидание? Знаешь, я разговаривала с твоим прежним хозяином и слышала, какие у тебя были идеи насчет того, как хорошо провести время. Клянусь, зная твои достоинства и обходительность, я бы не удивилась, если бы ты оказался девственником.
Это ему не нравится. Надо бы нащупать чувствительные струнки, думаю я, прежде чем мы снова сойдемся в схватке. При всем своем уме Эдди, кажется, совершенно не умеет общаться с людьми. И я не имею в виду, что он просто псих. Я знавала многих психов, которые общались просто прекрасно — когда никого не убивали. С Эдди случай более тяжелый. Во время обеда он томился в школьной библиотеке, ковырял свои прыщи и фантазировал об изнасиловании всякий раз, когда мимо проходила симпатичная девушка-черлидер. Его тон становится мерзким и угрожающим.
— Хватит острить, — говорит он. — Я хочу, чтобы через тридцать минут мы встретились на пирсе Санта-Моники. Если к этому времени тебя не будет, я начну убивать твоего друга. Я буду делать это медленно — на случай, если ты задерживаешься из-за спустившего колеса. Если ты опоздаешь не больше, чем на двадцать минут, то, может быть, еще опознаешь его. Естественно, моя мать должна остаться дома, целой и невредимой. — Он для пущего впечатления делает паузу. — Инструкции понятны?