Вашингтон и Лондон встретили конституцию в штыки. Но обе нефтяные державы были явно не способны спровоцировать новую военную авантюру. Народы устали от первой мировой войны, охватившей большинство государств Старого Света. К тому же перед США и Великобританией встали многочисленные проблемы, требовавшие более срочного решения. Поэтому они ограничились политическими угрозами, направленными в адрес правительства Каррансы, ибо принятие ст. 27 конституции не могло иметь особенно серьезных последствий для иностранных нефтяных концессий в Мексике. Обе державы основное внимание сосредоточили на других нефтяных районах Латинской Америки, в частности на Венесуэле.
Только через 21 год после принятия конституции были проведены соответствующие мероприятия по национализации в мексиканской нефтяной промышленности.
В период правления генерала Ласаро Карденаса-и-дель-Рио в Мексике развернулось широкое антифеодальное и антиимпериалистическое народное движение. Правительство вынуждено было провести ряд демократических реформ, в том числе аграрную, необходимость которой давно назрела. 30-е годы ознаменовались также серьезными изменениями в мексиканской нефтяной промышленности. Декретами от 23 июня 1937 г. и 18 марта 1938 г. были национализированы все иностранные железнодорожные и нефтедобывающие компании. Формальной причиной для этого послужил отказ нефтяных концернов, главным образом «Стандард ойл траст» и «Ройял датч — Шелл», выполнить постановление Верховного суда Мексики о повышении заработной платы рабочим нефтяных предприятий.
Действия мексиканского правительства были восторженно встречены всеми антиимпериалистическими силами Латинской Америки. США отреагировали на них резким протестом и открытым шантажом. Американское правительство для того, чтобы вызвать инфляцию мексиканской валюты, тотчас же прекратило покупать в Мексике серебро. Мексика поставляла в это время примерно треть мировой продукции серебра, а США импортировали около пяти шестых мексиканской добычи этого металла. Великобритания, господствовавшая на мировом рынке серебра, прекратила в мае 1938 г. дипломатические отношения с Мексикой. Это недвусмысленно говорило о том, что Лондон также действует заодно с нефтяными концернами.
Более 60 тыс. рабочих серебряных рудников могли оказаться безработными. Перспектива быть выброшенными на улицу ожидала и рабочих национализированных нефтяных месторождений. Мексика экспортировала 68 % своей нефти, а только 17 % танкеров мирового флота того времени не принадлежало могущественным концернам. В стране началась национальная кампания в поддержку правительства Карденаса. Нефтяники и рабочие серебряных рудников добровольно отказывались от повышения заработной платы. Население отдавало государству серебро, золото, драгоценные камни и ценные вещи. Простые люди часто жертвовали свое последнее имущество. Мексика пыталась продавать свою нефть тем государствам, которые одобрили решение мексиканского правительства о национализации.
Однако «Стандард ойл траст» и «Ройял датч — Шелл» не сдались. Они прибегли к давно испытанному средству — перевороту. В мае 1938 г. на деньги нефтяных концернов губернатор провинции Сан-Луис-Потоси генерал Сатурнино Седильо создал 12-тысячную армию наемников и выступил в поход против законного правительства. Президент Карденас, решив в интересах Мексики пойти даже на перемирие, начал переговоры с путчистами. Однако Седильо и его хозяева сорвали переговоры и развернули вооруженную борьбу. В нефтяных районах появились многочисленные листовки. Они призывали к забастовке против национализации, проводимой правительством. Однако народ не поддержал эти призывы.
15 мая 1938 г., как раз в тот день, когда Лондон разорвал дипломатические отношения с Мексикой, «парламент» Сан-Луис-Потоси объявил о «независимости» провинции. Мятежников снабдили бомбардировщиками и истребителями, радиостанциями и современным стрелковым оружием. Государственному секретарю США Хэллу на международной пресс-конференции в Белом доме был задан вопрос: будет ли американское правительство препятствовать поставкам оружия в Мексику? Государственный секретарь лаконично ответил: «No comment»[12].