Рана загноилась. Повязка, наложенная второпях еще в городке, побурела от засохшей крови. Ее давно следовало сменить, однако, бинтов больше не было. И патроны, кончились. Последние, парень выпустил по машине, которая на выезде из города, пыталась тормозить его джип.
Удача штука переменчивая. Вскоре, с машиной пришлось расстаться. На трассе обязательно будут посты. Поставив растяжку, на, что ушла последняя граната, он углубился в буш.
Человек забирал к северу, пытаясь попасть к горам раньше преследователей.
Африка была недовольна. Ее раздражение проявлялось во всем.
Солнечный диск, ворчал и не желал уходить за невысокие горы, виднеющиеся в туманном мареве. Где-то ухали обезьяны, предупреждая о львах, бродивших, неподалеку. Бредущий человек останавливается, вымотанный кустарником, обширные поля которого, вытягивают из идущего все силы. Это, как болото на суше. Серые колючки цепляются за одежду. Ноги приходится вытягивать из ловушек гибких побегов стелящихся по земле. Как сотни маленьких кулачков они хватаются за одежду и пытаются остановить. Вас пугает каждый шорох, поэтому, вы начинаете судорожно рыскать глазами по земле в поисках змей. И тогда слышится шепот. Его пугаются животные и боятся местные жители. Шепчет трава. Угрожающе шепчет.
Кажется вот сейчас, только стоит прислушаться. Некоторым этот шепот рисует картинки. Детские “каляки-маляки” завораживают. Но, смысл - ускользает. Казалось еще чуть-чуть и понимание придет. Но, за мгновение до этого образы, возникавшие в мозгу, взрываются, размазываясь по горизонту.
“Как краски акварельные”, Егор вспомнил маму, рисующую акварелью.. Мальчик любил смотреть на кисточки ,падающие в чистую воду. На цветные нити, плывущие за ними по чистой воде. Яркие кляксы быстро бледнеют. Но стоит встряхнуть эту обманчиво, спокойную гладь и начиналась цветная феерия. И, все тонет в бурой грязи
“Вот и мы, такие же, кисточки”
Парень уже не пытался путать следы. Он брел, подволакивая правую ногу. Воды почти не осталось. Ничего не было. Был только он, автомат и Африка.
И пульс. В ране, давно уже бились тревожные толчки. Сознание все чаще накрывало сумраком. Выныривая из этого омута, Егор слышал глухие удары сердца. И вот, он уже вслушивается только в них, как летчик в сигнал далекого радара дающий пеленг заблутавшему самолету.
Человек, знал, что не нужен не своим, не чужим. Дома его ждет спецотдел, где автоматически всплывают вопросы о провале задания и гибели группы. К чужим. Об этом лучше не думать. Такая политическая дискредитация сильно ослабит позиции Союза в этой африканской стране.
Белое солнце и человек в камуфляже, идущий в никуда. Две гиены смотрели ему вслед из-за кустов. Они не торопились. Местность, куда шел человек охраняли духи. И там, никто не жил.
“Берегись, - шептала, мертвая трава.- Берегись.”
Егор Летов удивился если бы его назвали сентиментальным. А тут, -"голоса и видения".В армии это не поощряется. Инструктора ставили всего два рефлекса. Первым и основным был, -"Цель - убей".
Вторым, тандем, - "Человек-оружие". Странно, но главным в нём, было оружие. Этим достигались две цели. Снайпер становился бездушной "машинной для убийства". Моральная сторона оставалось в стороне. Мозг подсознательно перекладывал ответственность, чем оберегал стрелка от многих психологических травм. Их, и так хватало в подобной работе,
Вот и сейчас, все это было обычным заданием. Требовалось отработать лидера национального движения излишне ориентированного на янки. “Отработать”, называлось убийство. Высокое руководство никогда не использовало подобных формулировок. Начальство любило завуалированные термины. Все старались сохранить хорошую мину при плохой игре. И только снайпер делал только то, чему его учили. Он убивал. И, оставался один.
В любой армии есть элитные части. Обычный элитный пехотинец это форма, паек и улыбки местных девушек. Его всегда ждет отпуск на родину и фото в газетах.
Лучший снайпер это “рабочая лошадка”. Это солдат перешагнувший грань. Между смертью, своей и чужой. Пыльные чердаки, “насесты” на деревьях, грязные лужи, болота кишащие насекомыми. Им часто кололи “вакцину-313”. Ребята называли ее называли “адский коктейль”. Это лекарство “сжигало” любой вирус, но пагубно отражалось на здоровье. Их было много, разных шприцов, с цифровыми маркировками. Многие, из которых, еще не существовали для официальной медицины. Той, которая в мирной жизни и в обычных поликлиниках, без всяких грифов. А хотели ли они ? В ту, мирную жизнь, после детского дома и “Суворовского”,
Егор вспомнил, как попал на какую-то пирушку для “своих”.