Значительно позже, уже в Союзе, Егор прочитает книгу, которая называлась ”По ком звонит колокол ”. И он снова увидит площадь залитую солнцем. И бритых головорезов, с пантерой на камуфляже выпрыгивающих из автобусов. Поливая от живота длинными автоматными очередями, накаченные молодчики расстреливали толпу на площади. Они, как в тире выцеливали бегущих и добивали раненных. “Эскадроны смерти”- последний довод местной элиты.
Обычно, в расчетах любой операции оставляют десять - пятнадцать процентов на непредвиденное. Такое, как здесь. Кто знал, что “эскадроны смерти” диктатора придут за “объектом”.
Убегая от выстрелов, местные жители пытались спрятаться в церкви. Снайпер видел, как молодая, красивая негритянка, рухнула почти возле самых ворот, пачкая стены темной кровью. Он видел Пабло, стреляющего из пистолета. Но, что стоит пистолет, против нескольких автоматов. В прицел казалось, что кубинец смотрит прямо на него. Его губы беззвучно шевелились. О чем предупреждал член его группы или о ком молился?
Группа Егора выполнила задание. Его пуля настигла хозяина усадьбы в тот момент, когда он уже поверил, что ушел от судьбы. Игры хозяина усадьбы с разведками закончились в одно мгновение. Щелчок и на лобовое стекло его эксклюзивной машины плеснуло красным.
Но, существовал, нюанс, который не войдет в отчет. Группы больше не существовало. В условное место никто не пришел. О них, промолчали все, и свои и чужие. Они просто исчезли, как призраки, иногда появляющиеся в мареве пустыни.
Летов, никогда не узнает о судьбе, той маленькой именинницы. Девочка выжила после очереди в упор. Правда теперь она никогда не празднует день рождения. И танцует, только, во сне. Трудно, танцевать в инвалидном кресле. Вечерами, девушка любит сидеть у окна. Оттуда, хорошо видны старые ворота. Потрескивает камин, отражаясь в ее хаосом светлячков. Кого она ждет долгими, одинокими вечерами? Отца или те, школьные автобусы?
Егор остановился. Он вышел к туземной деревне. Молчание - напрягало. Обычно, любое африканское поселение это какофония звуков. Задолго до входа за частокол, вас встречают облезлые собачонки, громко лающие и пытающиеся схватить вас за ноги. Не видно свиней, роющихся в многочисленных, мусорных кучах. Даже попугаи молчат. А они, как опытные сторожа знают «своих” и “чужих”. Поэтому, их не любят диверсанты. Как говорил старшина Семенов: ”Один шум и никакого мяса”.
"В доме нет никто”, - парень попытался заглянуть в низенькое окошко, прикрытое пальмовыми листьями. В хижине царил сумрак. Егор открыл приваленную камнем дверь. Он понимал, что если не отдохнет, то просто рухнет, прямо у этой хижины. Или у соседней. Кажется, что от погони удалось оторваться.
“Или, не было погони?” Уверенность, в реальности настоящего, ему придавало оружие, которое висело у него на шее. Летов посмотрел назад, пытаясь увидеть свои следы на пыльной африканской траве. Ему это не удалось. Тогда его взгляд сфокусировался на винтовке. Уплывающее сознание уцепилось за знакомый предмет.
-Ну, вот, а теперь, почистим оружие.
Голос прозвучал так реально, что Егор - вздрогнул и остановился.
“Профессионал, бля ”,- уставший как гончая собака, он усмехнулся,- глюки, о твоем оружии заботятся. Егор рухнул на охапку полусгнивших листьев.
-Я, только, чуть - чуть полежу,- парень свернулся калачиком.
Где-то на крыше шуршали высохшие листья. Кричали койоты.
Казалось, что по щеке что-то ползает. “Ну, все, все встаю. Вить, ну сказал же, встаю”,- мальчик отмахнулся, не открывая глаз. Соседский мальчишка, семья которого, как и Летовы снимала дачу на берегу Яузы, часто развлекался по утрам, щекоча спящего Егорку гусиным перышком через открытое окошко...
Это был просто муравей. Он с упорством достойным лучшего применения штурмовал щеку лежащего мальчика, падал и вновь устремлялся ввысь. Казалось, что цель насекомого, где-то там, высоко. Там будет хорошо, но чтобы наступило это там, необходимо много падать и ушибаться.
“Ну, все, належался”, - Егора, словно толкнули. Он инстинктивно попытался отмахнуться и внезапно оцепенел. Оружия - не было.
“Так”. Улететь при падении в сторону, оно не могло. Порыжевший от крови ремень был намотан на руку и удержал бы оружие даже, при падении навзничь. Парень, заерзал. Если бы за ним наблюдали, то давно бы пресекли его активность. Ногой по ребрам или прикладом в голову. Чувство опасности было, но ворочалось, где-то на задворках сознания.
Летов понял, что его разбудило. Тело выстыло. Снизу ощутимо тянуло холодом. Это уже не куча полусгнивших листьев, на которых он уснул, как умаявшийся первогодок. Егор опять незаметно сдвинулся. Поверхность, на которой он лежал, была ровной и холодной. - Эй, не громко позвал он, ожидая удара. Его не последовало. Однако, и голос свой, ему не понравился. Гулкий, какой-то, как орган. Парню было с чем сравнивать. Их семья долго болталась по гарнизонам. Отца перевели в Ригу, где Егор, тогда еще сопливый мальчишка впервые услышал этот волшебный инструмент. Вспомнился орган, который слушали в Риге. Тогда, ему музыка понравилась. Казалось, что высокие, глубоко насыщенные звуки раздвигают стены консерватории, и ты соединяешься с вселенной.