— Я буду обнимать Аниту так, как захочу.
— Роберта права, малыш, ты можешь тискать ее на публике, если тебе так хочется. Это твое личное дело.
— Что же ты считаешь, я делаю не на публике… папа? — спросил мягко Джейсон.
— Твоя мать сказала, что ты приедешь со своей девушкой, так что я смогу умереть со счастливой мыслью, что мой сын не… — он приостановился, не закончив предложения.
— Какой? — спросил Джейсон мягко, но на грани гнева. Его сверхъестественная энергия начала ползать мурашками по моей коже в том месте, где мы соприкасались. Это не здорово.
— Фрукт, — выжохнул Фрэнк.
— Фрукт, — повторила за ним я и постаралась не рассмеяться. Но это было один из тех моментов, когда напряжение столь высоко, что вы просто не в состоянии рассмеяться.
Он посмотрел на меня так, будто я только что выросла прямо перед ним.
— Извините, — сказала я.
— Вы считаете, что это забавно, что моя жена попросила вас солгать мне. Лгать мне на смертном одре вы считаете забавным?
Я уронила голову на плечо Джейсона.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— На твое усмотрение.
Я повернулась достаточно, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Ты уверен?
— Решительно да. — Улыбнулся он.
Я пожала плечами, все еще обнимая его. Я оглянулась назад, на человека в постели. Я пыталась придумать вежливый способ начать разговор.
— Я думаю, что забавно, что вы считаете Джейсона геем.
— То, что вы все это время висите на нем, дела не меняет, он — гомо.
— Фрукт, гомо, вам даже не хватает духу назвать его гомосексуалистом?
— Вам нравится это слово, девонька, прекрасно. Он — гомосексуалист.
Мать Джейсона подошла ближе к кровати, но не к мужу. Она постаралась встать где-то между сыном и мужем. Я получила подтверждение, что она не раз в своей жизни видела сцену, подобную этой.
— Думаю, я лучше знаю сексуальные предпочтения Джейсона, чем вы, мистер Шуйлер. — Что ж, вполне вежливо.
— Папа, — заговорила Джулия от двери, — Джейсон привез Аниту сюда, чтобы познакомить с тобой, это ведь о чем-то говорит?
— Это значит, что она будет лгать для него.
Джейсон развернулся достаточно, чтобы держать меня только за руку. Он потянул меня к двери.
— Пойдем, Анита.
— Нет, — проговорила Айрис, хватая его за другую руку.
— Папа, — вновь вмешалась Джулия, — он приехал сюда, проделал весь этот путь. Они оба бросили работу, все, чтобы быть здесь. Будь хорошим.
— Я умираю, Джулия, у меня нет времени становиться хорошим. Я хочу, чтобы мой сын был мужчиной, а не тем, чем он собрался быть.
Плечи Джейсона поникли, будто он собирался принять на себя удар. Это была последняя капля. Этот ублюдок заслуживал любого дерьма, даже смерти.
Я все еще держала Джейсона за руку, поворачиваясь к кровати.
— Джейсон больше мужчина, чем вы, мистер Шуйлер.
Эти впалые глаза впились в меня яростным взглядом.
— И как это прикажете понимать?
— Это значит, что настоящий мужчина должен быть вежливым. Настоящий мужчина должен быть добрым. Настоящий мужчина любит свою семью и принимает их такими, какие они есть.
— Я умираю, у меня есть право быть сукиным сыном.
— Держу пари, что вы всегда были жестоким ублюдком.
На его лице был ясный взгляд, который я легко прочла.
— Я не ублюдок.
— О, думаю, что да. Вы умираете, и что же дальше? Все мы когда-нибудь умрем, мистер Шуйлер, просто вам не повезло с тем, когда и как это сделать.
— Уведи отсюда свою маленькую потаскуху. Крест на ее шее не меняет того, кем она является, — проговорил он.
Рука Джейсона напряглась на моей, увлекая меня за собой. Должно быть, я двинулась к кровати и даже не заметила этого. Мне говорили, что я не имею права носить крест, потому что поднимаю мертвых, но никогда еще мне не говорили, что у меня нет права носить его, потому что я шлюха. Это было новое оскорбление в мою коллекцию. И мне оно очень не понравилось.
— Тебе не стоило этого говорить, — заметил Джейсон.
— Правильно ли я поняла смысл слова «потаскуха»? — спросила я.
— Да, он назвал тебя шлюхой, — ответил Джейсон. Я не смогла уловить его интонацию, но точно это был не гнев, скорее потрясение, будто его отец перешел очередную грань.
Джулия и Айрис стояли с открытыми от удивления ртами, будто они были так же потрясены, чтобы говорить.
— Фрэнклин, — выдавила, наконец, из себя миссис Шуйлер хриплым, неуверенным голосом.
— Любой стриптизер подходит под определение шлюхи, — сказал он, совершенно не каясь.
— Так теперь я гомо и шлюха, — резюмировал Джейсон. Теперь он уже не был сердитым, скорее усталым.
— Но ведь это так, — проговорил его отец.
— Фрэнклин, не делай этого.