— Можно.
— И еще, — продолжал я, — если такое изображение обнаружится, могу ли я получить его копию?
— Да. Проверяю…
Экран машины опять погас и оставался темным так долго, что я вновь почувствовал свою изоляцию от других посетителей, вышел и стал прохаживаться по библиотеке, впитывая тепло и уют от близости других существ. Через пять минут я вернулся в свою кабину, и еще полторы минуты ждал, пока компьютер оживет.
— Я обнаружил семь источников, которые могут оказаться изображениями той же самой женщины, — объявил он. — Они появятся на голографическом экране слева от вас.
— Великолепно, — сказал я, вдруг почувствовав сильное волнение. — Начинайте, пожалуйста.
На экране внезапно появилось женское лицо с резко выраженными скулами и узкими глазами.
— Статуя Прозерпины, римской царицы подземного мира, — произнес компьютер. — Изваял в 86 году от Р.Х. Луций Пиран.
Я внимательно рассмотрел изображение. В строении костей было определенное сходство, и ее волосы вполне могли быть черными (хотя по скульптуре определить это было невозможно), но глаза были гораздо меньше, и она улыбалась, а женщина, которую я искал, всегда была исполнена тайной грусти.
— Нет, — разочарованно протянул я. — Это не та женщина. Дальше, пожалуйста.
На экране появилось другое лицо, и в этот раз женщина, бесспорно, была той самой.
— Набивная шелковая ширма. Кама-Мара, двойственный дух эротических желаний и смерти. Говорят, она искушала Будду во время его медитаций.
Автор неизвестен. Датируется 707 годом Р.Х.
— Это она, — подтвердил я. — Но если она — индийский дух, почему черты лица у нее не индийские?
— У меня недостаточно данных для ответа на ваш вопрос, — сказал компьютер. — Продолжать?
— Пожалуйста.
Появилось еще одно изображение, настолько живое, что печаль, исходящая от нее, была почти осязаемой. Это тоже была она.
— Миктекакуатль, повелительница Страны Мертвых в мексиканской мифологии. Автор неизвестен, картина датируется 1744 г. Р.Х.
— Пожалуйста, продолжайте, — попросил я с новым воодушевлением.
И снова появилась она, на этот раз на голограмме.
— Голограмма без названия, автор Вилсон Деверс, охотник на крупную дичь, с Гринвельда, 718 Г.Э.
Затем последовало еще три картины, с Земли, Спики II и Нортпойнта, и каждая из них в точности повторяла изображение таинственной незнакомки Аберкромби.
— В вашей библиотеке есть еще ее портреты? — спросил я, когда с экрана исчез последний.
— Других ее портретов нет, — ответил компьютер. — Если изображение выполнено плохо до неузнаваемости, или не попало ни в один из каталогов, я не смогу его идентифицировать.
— Понятно, — сказал я. — Можно получить краткие биографические очерки авторов?
— Включая Луция Пирана?
— Нет, — ответил я. — Давайте временно исключим статую.
— Два художника неизвестны, — начал компьютер. — Вилсон Деверс, родился в 678 году Г.Э. на Шарлемане, переехал на Гринвельд в 701 году Г.Э., получил лицензию охотника в 702 году Г.Э., оставался профессиональным охотником до смерти, наступившей в 723 году Г.Э.
— Служил ли он в вооруженных силах? — спросил я.
— Нет.
— Как он умер?
— Убит клиентом, случайным выстрелом из соник-бластера. Продолжать?
— Будьте добры.
— Бариен Смит, родился на Сириусе V в 3328 году Г.Э., переехал на Спику II в 3334 году Г.Э., — компьютер сделал краткую паузу. — По профессии значится конструктором космических кораблей, но у меня достаточно данных, чтобы заключить, что в действительности он был завербован соперничающим картелем и занимался промышленным шпионажем.
Умер в 3355 году Г.Э., при взрыве, уничтожившем весь заводской комплекс.
— Остальные два? — спросил я.
— Мильтон Мугабе, родился на Земле в 1804 г. Г.Э.. Стал зооокеанологом, занимался разведением и промышленным выловом акул, крупных плотоядных рыб земного океана, был убит напавшей акулой в 1861 году Г.Э.
Энрико Робинсон, родился в 4201 году Г.Э. Стал профессиональным борцом в 4220 году Г.Э., сменил имя на Громилу Команча в 4221 году Г.Э., переехал на Нортпойнт в 4224 году Г.Э., умер от внутренних повреждений, полученных во время поединка, в 4235 году Г.Э.
— Есть ли у этих художников черты характера или жизненный опыт, объединяющий их друг с другом или с теми четырьмя, которых я упомянул ранее?
— Нет.
— Немного же времени вам понадобилось, — заметил я.
— Я предвидел ваш вопрос.
— Компьютеры это могут? — спросил я, слегка удивившись.
— Я так запрограммирован, — ответил он. — Хотя если бы вы не задали вопрос, я бы не стал отвечать самостоятельно.
— Понятно. Можно получить копии иллюстраций?
— Включая изваяние Прозерпины работы Пирана?
— Да, — сказал я. — И пока вы этим занимаетесь, могли бы вы мне выдать биографический очерк Луция Пирана?
— Второстепенный римский скульптор, родился в 43 году Р.Х., переехал на Крит в 88 году Р.Х., умер естественной смертью в 111 году Р.Х.
— Спасибо, — сказал я.
— Могу ли я еще чем-нибудь быть вам полезен? — спросил компьютер.
Я вздохнул.
— Боюсь, что сейчас — ничем.
— Разумеется, я сохраню в файле ваш запрос на иллюстрации, изображающие данную натуру, и биографии художников. В случае связи с другими библиотечными компьютерами и обмена памятью, я буду пополнять информацию для вас новыми данными.
— Большое спасибо, — произнес я.
— Это моя работа, — заверил компьютер.
— Подождите, — вспомнил я второе поручение Аберкромби. — Я попрошу вас еще кое-что для меня сделать.
— Слушаю.
— Мне нужен подробный биографический очерк Рубена Венциа.
— Назовите, пожалуйста, ваш код доступа.
— Я не знаю, что это такое.
— Без соответствующего кода доступа я не могу сообщать информацию о живущих лицах, за исключением тех, кто официально числится общественным деятелем.
— Но вы можете хотя бы сообщить, где его искать?
— Разумеется. Он сидит в 263 футах к северо-северо-востоку от вас.
— Вы хотите сказать — он здесь? — воскликнул я.
— Да.
— Почему?
— Не могу ответить без кода доступа, — повторил компьютер.
— Благодарю вас, — сказал я. — Это все.
Экран компьютера окончательно погас, а я стал соображать, почему Венциа оказался именно здесь и именно сейчас. В конце концов я вышел из кабины, и едва успел подойти к выходу из Внепланетной секции, как увидел его.
Венциа встал из-за стола в основном зале и направился в мою сторону, с явным намерением перехватить меня у двери.
— Леонардо, не так ли? — спросил он, подходя и протягивая руку.
Какое-то время я довольно тупо смотрел на протянутую руку; никто, кроме Тай Чонг, ни разу не проявил желания коснуться меня. Наконец я вспомнил, что это знак приветствия, пожал руку и произнес на диалекте Равных:
— Совершенно верно. А вы — мистер Венциа. Я вас помню по аукциону искусств.
— Зовите меня Рубен, — непринужденно сказал он. — Угостить вас чашечку кофе?
— Я неспособен усваивать кофе, — объяснил я.
— Выберите, что захотите, — сказал Венциа. — Мне хотелось бы с вами побеседовать.
— Вы очень добры, мистер Венциа.
— Рубен, — поправил он меня.
— Рубен, — повторил я. — Однако должен вас предупредить, что я питаюсь в ресторанах, которые обслуживают не-людей.
— Ну и прекрасно, — сказал он, делая шаг к выходу. — Идемте.
— Я ни разу не видел человека ни в одном из них, — продолжал я.
— Хотел бы я посмотреть, как они меня не пустят.
— Хорошо, тогда идемте.
— Я вас не видел почти два месяца, — заметил он, когда мы вышли на свежий воздух. — Были на других планетах?
— Да, — ответил я, как всегда, предпочитая обычный тротуар движущейся дорожке. — Хотя не могу представить, почему вы ожидали увидеть меня, даже если бы я остался на Дальнем Лондоне. В конце концов, мы встречались всего лишь один раз.
— О, те, кто занят одним делом, как правило, сталкиваются друг с другом, особенно на такой малонаселенной планете, как Дальний Лондон, — он помолчал. — Как вам понравилась Нью Родезия?