Альбрек вздохнул. Все свою жизнь он страстно любил искусство — музыку, живопись, поэзию. Увлекался он также и историей и не знал лучшего времяпрепровождения, чем сидеть целыми днями в своем кабинете. Вместо этого он родился на свет наследником герцогского титула — и всех прилагаемых к этому титулу обязанностей.
Слуга вернулся скоро и принес большую книгу, переплетенную в красную кожу. Альбрек поблагодарил его и, открыв книгу, принялся одну за другой просматривать страницы, заполненные ровным убористым почерком. На каждой странице была проставлена дата, и Альбрек быстро нашел нужную запись. Главный оружейник представил ему оружейного мастера прошлым летом. Этот человек изобрел новую осадную машину, которая, как он заявил, поможет Альбреку выиграть войну.
Альбрек уже давным-давно считал, что рано или поздно — как только люди поймут бессмысленность войны — все враждующие стороны соберутся за столом переговоров, а потому у него не было желания давать деньги на создание новых орудий разрушения. Сейчас он припомнил, что оружейный мастер был рослым, плотного сложения мужчиной, необычайно умным и до тошноты выспренним в речах. Что ж, на выспренность можно и не обращать внимания, а вот недюжинный ум ему сейчас пригодится.
Явился главный оружейник, пыхтя и отдуваясь от быстрого бега. Альбрек поблагодарил его за то, что он пришел так скоро, и осведомился — живет ли по-прежнему в Кордуине тот самый оружейный мастер?
— Да, государь, он все еще здесь. Сейчас он изготавливает новую саблю для мечника Вента.
— Я бы хотел повидаться с этим человеком. Приведи его сегодня вечером в мои покои.
— Слушаюсь, мой государь. Так мы все же будем строить эти новые машины?
Герцог пропустил его вопрос мимо ушей и снова углубился в чтение. Он не видел, как главный оружейник поклонился ему перед уходом, не слышал, как за ним захлопнулась дверь.
Карис предоставили покои на первом этаже дворца. По ее приказу слуги приготовили ароматную горячую ванну, а затем удалились. Вскоре после этого явился Вент — как раз когда Карис раздевалась.
— Можно к тебе присоединиться? — спросил он.
— Почему бы и нет? — отозвалась Карис, опускаясь вводу. Вент хохотнул и проворно скинул сапоги, штаны и рубашку.
— Небом клянусь, Карис, ты по-прежнему самая соблазнительная женщина в моей жизни!
— Сказал бы лучше — красивая, — упрекнула она. С минуту Вент критически разглядывал ее.
— Ну-у… знаешь ли, голубка моя, тебя все же трудно назвать красавицей. Нос у тебя длинноват, а черты лица слишком резкие. К тому же — если по правде — ты чересчур худа. И тем не менее повторяю — в моей постели еще не было лучшей женщины.
— Скромник! — усмехнулась Карис. — Насколько я помню, мы с тобой еще ни разу не оказывались в постели. На крыше фургона — да, на берегу реки — безусловно… где же еще?., ах да, на сеновале. А вот постели не было.
— Голой женщине не пристала такая въедливость, — заметил Вент, погружаясь в воду рядом с ней. — А теперь твоя очередь говорить мне комплименты.
Карис погладила его ладонью по выбритому виску.
— Мне больше нравилось, когда у тебя были длинные волосы. И косички на висках.
— Аристократ, моя дорогая, не должен отставать от моды. Этим он напоминает черни, кто истинные хозяева этого мира.
А теперь притворись, что ты от меня в восторге, и скажи что-нибудь приятное.
— Ты входишь в первую полусотню моих лучших любовников.
Вент от души расхохотался.
— Радость моя, как же мне тебя недоставало! Ты всегда напоминаешь мне, что я — несмотря на все мои таланты — всего лишь простой смертный. И тем не менее не думай меня одурачить. Я в первой десятке.
— Наглец, — сказала Карис, привлекая его к себе.
— Наглость меня только украшает. Ты позволишь мне отправиться с тобой к даротам?
— Конечно. Я и сама собиралась просить тебя об этом.
— Как мило. — Наклонившись, Вент поцеловал ее в губы — вначале легко и нежно, затем с нарастающим пылом. Рука его ласкала обнаженную грудь Карис, затем обвилась вокруг ее талии. Они ласкали друг друга неспешно и основательно, и Карис позволила себе расслабиться. Вент, конечно, был прав — в списке лучших любовников он занимал одно из первых мест. Однако как ни сладостны были эти любовные игры в горячей душистой воде, у Карис не было времени в полной мере насладиться талантами мечника. Она задвигалась быстрее, застонала, задышала часто и резко. Вент стиснул руками ее бедра и сам задвигался чаще. Наконец он удовлетворенно вздохнул, и Карис, втайне радуясь тому, что сумела его обмануть, поцеловала его в щеку и отодвинулась.
— Мне этого не хватало, — с блаженной улыбкой сознался Вент. — Я готовился к поединку и изрядно взвинтил себя, а наши с тобой игры почти что заменяют хорошую драку. Заметь — почти.
— И кто же был твой везучий противник?
— Некто по имени Тарантио. Говорят, что вроде бы мечник.
Карис громко рассмеялась.
— Милый мой Вент! Это ты везучий, а не он. Тарантио прирезал бы тебя, как цыпленка.
Лицо Вента отвердело, искорки смеха, плясавшие в глазах, погасли.
— Не насмехайся надо мной, дорогая. Еще не родился тот человек, который бы лучше меня владел любым клинком.
— Я не смеюсь, Вент, — уже серьезно ответила Карис. — Я видела в бою вас обоих, и ты действительно несравненный фехтовальщик. Но Тарантио… Он не человек, а демон. Ты не видел его боя с Карлином — это было нечто ужасное.
— Я слышал эту историю, — отозвался Вент. — Карлин убил легендарного Сигеллуса и был вызван на поединок одним из его учеников. Говорят, что это был выдающийся бой.
— Это был не бой, Вент, а настоящая резня. Тарантио попросту изрезал Карлина на кусочки — отсек ему оба уха, нос, крест-накрест изрубил лицо. Каждый из этих ударов мог быть смертельным, но Тарантио просто забавлялся с Карлином. А Карлин, дорогой мой, был почти таким же отменным бойцом, как ты.