— Ничего, ничего. Обойдется.
Кто обойдется, что?
В нашей постели он начал задыхаться и вскоре переселился в кабинет, но и там не спал, а подолгу смотрел в экран компьютера, ничего не делая, впиваясь пальцами в мышь. Временами слушал чудовищную музыку; мычал про себя, вроде бы подпевая, но его мычание больше напоминало стон.
Воззвания, упреки, попытки увлечь домашними делами ни к чему не вели; муж меня не слышал. Единственное, что нас еще связывало — это мои еженощные истерики. Они на время пробуждали Ивана; он включался:
— Так дальше продолжаться не может, — и с воодушевлением предлагал: — Хочешь, я куда-нибудь уеду?
— Что ты говоришь?! — пугалась я и видела, как в роботе, которым он стал, потухают лампочки, замирает жизнь. До следующей ночи, до нового повода произнести запрограммированную фразу — тем же голосом, тем же тоном, слово в слово.
За день до моего дня рождения, когда стало ясно, что так действительно продолжаться не может, мне опять приснилась ОНА. Как водится, в голом виде, вся светящаяся и перламутровая, с распущенными волосами. Сказала, отчетливо артикулируя пухлыми губами:
— Все, подруга, я его у тебя забираю. — И пропала, мерзавка, ничего толком не объяснив.
Назавтра Иван, как уже известно, ушел, а я перезвонила Саньке и немедленно угодила в страшную сказку.
Глава вторая
ЕФИМ БОРИСОВИЧ
Я, знаете ли, материалист, так нас воспитали. Кем еще можно было стать при советском строе? Школа, университет — чем нас пичкали, рассказывать излишне. Но углубленное изучение средневековья и, в частности, преследования ведьм — о чем я в свое время целую книгу написал, понятно, в каком ключе — поневоле сильно на меня подействовало. Помнится, незадолго перед публикацией сидел в издательстве и думал: «Надо будет глубже в это вникнуть, тут не все так просто, как кажется». Увы: навалилось то, другое, новая книжка, студенты, кафедра, и за суетой интерес угас, растворился в каждодневной рутине, а после умерла Ванечкина мама, и мне на долгое время все сделалось безразлично.
Но, видимо, подспудное стремление разобраться с «мракобесием» никогда меня не оставляло: выйдя на пенсию, я сразу начал собирать соответствующую литературу, благо, именно тогда она стала появляться в продаже. Особое любопытство, конечно, вызывали репринтные издания — уже одной своей тогдашнестью: шрифтом, ятями, ерами, нечеткими архаичными иллюстрациями. И, разумеется, заглавиями: «Древняя высшая магия», «Каббала, или наука о Боге, Вселенной и человеке», «Оккультизм и магия», «Герметическая медицина». То, о чем раньше мы и заикнуться не смели.
Не то чтобы я в это верил, но все-таки, все-таки… не могла же целая отрасль знаний возникнуть совсем на пустом месте? И потом, тяга к волхованию в простейшей, языческой форме, как мне кажется, заложена в человеке самой природой, причем тоже, надо полагать, не напрасно; вероятней всего, ее можно объяснить с научной точки зрения — биофизической, биохимической, бог знает. Что, если магические обряды — всего лишь сложная система записи простых энергетических взаимодействий, на которые способны абсолютно все люди? Или были бы способны, не потеряй они свою первозданную чистоту? В конце концов, одна из магических аксиом гласит: всякая мысль или ее воплощение — слово, создает в астрале то, что она собою выражает. Кому как не мне знать силу слова?
Так или иначе, странные книжки манили меня, как сирены Одиссея, и я откликнулся на зов. Сначала листал, затем начал почитывать, а со временем так увлекся, что хобби стало почти профессией, чуть ли не темой для диссертации (было бы где защитить). А что особенного? Я никому своего мнения не навязываю, но с моими теперешними познаниями назвать колдовство — точнее, то, что под ним подразумевается — ерундой язык не повернется. Надо лишь признать тот факт, что некоторые вещи человечество на данном этапе развития постичь не в состоянии, и принять на веру существование необъяснимого, не пугаясь его. Чуть иначе взглянуть на картину мироздания, и многое сразу станет понятней. В частности, при анализе сведений по так называемой половой магии я вдруг осознал, что если не относиться слишком серьезно к методам исполнения, а считать их своеобразной пушкой, в которую маг вкладывает энергетический заряд, то, скажем, явление, в просторечии именуемое «приворотом», перестает казаться чушью! Я для себя называю подобное воздействием.