После оглашения показаний Хлебникова, первый вопрос водителю машины охраны Чубайса адвоката Оксаны Михалкиной: «Вы вышли из автомашины после взрыва вместе с двумя другими охранниками, как говорили на следствии, или Вы остались за рулем, как сказали нам на суде?»
Судья Пантелеева снимает вопрос.
Михалкина: «Почему в первых показаниях на следствии Вы упоминаете, что на дорогу выехал лесовоз, а на суде, спустя пять лет, говорите, что движение на дороге было прекращено?»
Хлебников: «Лесовоз действительно выехал в метрах 200–300 от нас».
Михалкина: «Значит, лесовоз был?»
Хлебников: «Лесовоз был».
Михалкина: «А почему Вы не сказали на суде, что Моргунов уехал с места происшествия, чтобы сообщить милиции номера лесовоза? Ведь именно об этом Вы говорили на следствии».
Хлебников: «На тот момент я не знал, зачем Моргунов поехал. Ну, выехал лесовоз, и что? В оперативной обстановке это ничего не меняет».
Равнодушие потерпевшего к лесовозу, выехавшему из леса сразу после взрыва и обстрела, и укатившему к Минскому шоссе, почему-то ни у кого, кроме подсудимых с защитниками, не вызвало удивления. Впрочем, и другие противоречия, которые обсыпали показания Хлебникова, как волдыри больного ветрянкой, обвинение проигнорировало. Подсудимый Миронов: «Чем объяснить, что на следствии Вы утверждали, что занимаетесь обеспечением охраны Чубайса, а на суде заявили, что охраны Чубайса Вы не осуществляете?»
Хлебников: «Я на следствии имел в виду охрану имущества и бумаг Чубайса».
Миронов: «Так Вы подтверждаете, что занимались обеспечением охраны председателя РАО ЕЭС?»
Судья начеку, вопрос снят.
Миронов: «На суде Вы заявили, что маршрут следования кортежа Чубайса Вы не знали, а на предварительном следствии Вы сказали, что Чубайс всегда ездит по этому маршруту, так как Минское шоссе скоростное. Чем вызвано то, что Вы изменили показания?»
Хлебников: «Я и эти показания на следствии подтверждаю, и то, что на суде говорил, подтверждаю».
Миронов: «На суде Вы сказали, что торможение автомашины БМВ было настолько сильным, что Вы едва не въехали в автомобиль Чубайса. А на предварительном следствии утверждали, что БМВ Чубайса уехал, даже не затормозив. Объясните противоречия в Ваших показаниях?»
Хлебников: «Расхождения здесь никакого нет совершенно».
Миронов: «На суде Вы сказали, что охранник Клочков заскочил от выстрелов в автомобиль, и Вы его оттуда за шиворот вытаскивали через переднее сиденье. А на предварительном следствии утверждали, что Вы все трое присели за колесами вашей автомашины, прячась от выстрелов. Вы подтверждаете свои показания на следствии?»
Хлебников внезапно раздражается: «Да, подтверждаю».
Миронов: «Тогда как же понять Ваши показания на суде о том, что Клочков залез в машину и Вы его вытаскивали?»
Хлебников злобной скороговоркой: «Все правильно. Просто когда 17 марта 2005 года я давал показания, их записывали очень быстро и на морозе».
Миронов: «Потерпевший, почему Вы так нервничаете?»
Вопрос снят, как «не имеющий отношения к обстоятельствам дела».
За нервозность Хлебникова обиделся Шугаев, адвокат Чубайса: «Ваша честь! Вопросы Миронова являются издевательством над потерпевшим!»
Першин, адвокат Квачкова: «Почему на следствии Вы утверждали, что после взрыва затормозили сами, чтобы выяснить, что произошло, а на суде сказали, что ваша машина заглохла и не могла двигаться?»
Хлебников неуклюже оправдывается: «Так как машина заглохла, я ее останавливал при помощи торможения».
Першин: «Почему на следствии Вы говорили, что взрывной волны не почувствовали, а на суде, что взрывной волной Вам надавило на глаза и уши?»
Хлебников: «17 марта 2005 года я еще ничего не осознавал, потому что времени прошло немного, и потом меня об этом никто не спрашивал».
Першин: «А разве на суде Вас кто-нибудь спрашивал, происходило ли давление на глаза и уши от взрывной волны?»
Вопрос снят.
Першин: «Почему последствия взрыва в вашем изложении с каждым допросом все усиливаются и усиливаются?»
Хлебников сквозь зубы: «Я всегда говорил одно и то же».
Першин: «Давая показания на следствии, Вы не смогли назвать ни одной буквы из номера автомашины Чубайса. Почему столько времени охраняя Чубайса и его автомобиль, Вы не смогли запомнить три буквы из его номера?»