Судья тут же подвела итог: «Обвинение Квачкову предъявлено в надлежащем виде» и обратилась к Ивану Миронову: «Понятно ли Вам предъявленное обвинение и признаете ли Вы себя виновным?».
«Нет, не понятно, — встал Иван Миронов. — Не понятно, почему мне вменяют 277-ю статью с формулировкой «теракт», если на момент предъявления мне обвинения в новой редакции Уголовного кодекса формулировка «теракт» из этой статьи устранена? Мне не понятно, почему вообще не обсуждается инсценировка покушения. Ведь то, что рассказал нам прокурор, не тянет и на дешевый сценарий».
«У Вас некорректное отношение к прокурору!», — сурово оборвала судья подсудимого.
Прокурор, ободренный поддержкой: «Если Вас там не было, подсудимый Миронов, откуда Вам знать, что это не теракт, а имитация?».
«Так я же уголовное дело изучал!» — изумился Иван Миронов.
Настал черед Роберта Яшина признавать или не признавать: «Мне не понятно предъявленное обвинение. Вины не признаю ни по одной из статей».
Последний из опрошенных судьей подсудимых Александр Найденов выразился коротко: «Обвинение мне понятно, как может быть понятна любая озвученная глупость».
Настала очередь озвучить свою позицию адвокатам. А. В. Першин (адвокат В. В. Квачкова): «Назвать это покушением язык не поворачивается, так как трудно поверить, что в мирное время без всяких помех офицер с таким опытом не смог осуществить подобную акцию. Все, что происходило, — это имитация покушения. Защита считает, что она могла быть осуществлена самим Чубайсом».
О. И. Михалкина (адвокат И. Б. Миронова): «Мы полагаем, что это имитация, а не покушение, и Иван Миронов не имеет к ней никакого отношения».
Р. С. Закалюжный (адвокат Р. П. Яшина): «Это — имитация. Открытым остается вопрос: был ли Чубайс вообще в машине, которую подрывали. Мотивы имитации нами будут предъявлены позже».
Е. Н. Котеночкина (адвокат А. И. Найденова): «Мы считаем, что это — инсценировка, и мой подзащитный Найденов не имеет к ней никакого отношения».
На том закончилась первая часть судебного заседания. Вторую посвятили допросу потерпевшего А. Д. Дорожкина, водителя чубайсовской машины.
Начал прокурор Каверин: «Расскажите, что с Вами произошло 17 марта 2005 года».
А. Д. Дорожкин: «Мы выехали с дачи в начале десятого. Я поставил машину у подъезда, подъехал Крыченко (помощник Чубайса. — Авт.), минут через десять вышел Чубайс, мы поехали. Я ехал с маяком, несколько раз обгонял машины. Держался разделительной полосы, до обочины было примерно полтора метра. Раздался взрыв, машину отбросило влево. Появились сколы на стеклах. Сверху полетели детали. Плафон вылетел. Мне пришлось подруливать в свой ряд, так как навстречу ехал автобус. Не знаю, что бы было с пассажирами. Ведь машина-то — четыре тонны! Справа по кузову раздались железные удары. Я понял, что стреляют из автомата. Скорость была около сорока километров. Я нажал на газ, и мы уехали. Чубайс спросил, все ли живы. Сначала ехали со скоростью 120 километров, думали, будет погоня. Машину повело вправо, я понял, что пробито колесо. Нам выслали резервную машину. Мы остановились у поста ГАИ на пересечении МКАД с Ленинским проспектом, где Чубайс пересел в машину «Тойота Лендкрузер», небронированную. Я отвел машину в гараж РАО, мы осмотрели ее: правое колесо пробито, рваные отверстия от пуль, штук двенадцать. Одно из отверстий было около моего виска (здесь и далее выделено мною. — Авт.). Я еще подумал тогда: что случись, кто бы кормил мою семью! Машина БМВ — бронированная, колеса с резиновыми вставками, если подобьют, ехать можно. На лобовом стекле три скола по два миллиметра. Когда я открыл капот, нашел три гайки и несколько разломанных шайб. Я думаю, что они из взрывного устройства…»
Прокурор: «У Вас было сопровождение?»
Дорожкин: «У нас не было тогда сопровождения. Эта машина за нами шла — она просто трассу контролировала. Как они попали за нами, я не знаю».
Прокурор: «Как шла взрывная волна?»
Дорожкин: «Волна шла от передней правой фары».
Прокурор: «Как Вы поняли, что это автоматные пули?»
Дорожкин: «Во-первых, быстро. Во-вторых, что еще-то? Я выстрелов не слышал. Взрыв и потом застучали пули».
Прокурор: «Кто был с Вами в машине?»
Дорожкин: «Крыченко и Чубайс».
Прокурор: «Извне можно их разглядеть?»
Дорожкин: «Нельзя, стекла тонированные. Силуэты видно».
Прокурор: «Предусмотрено ли было сопровождение вас какой-либо личной охраной?»
Дорожкин: «У нас тогда ничего не было. Мы ездили всегда одни».
Прокурор: «Как Вы расцениваете заявления, что это — имитация?»