Летти стояла тихо, прислушиваясь к шуршанию. Снаружи бушевала гроза. Ей показалось, она услышала, как Шип что-то говорит кобыле под навесом, и животное фыркает ему в ответ. А может быть, этот скребущий звук от маленьких коготков? Летти не боялась мышей, никогда не кричала и не вскакивала на стул при их появлении, но все же мысль, что одна из них заберется к ней под юбки и полезет наверх, была неприятна. Либо они отсюда уйдут, либо уйдет она!
Глубоко вздохнув, Летти нагнулась, подобрала обеими руками свои вымокшие юбки и решительно подошла к куче листьев. Поддав сухие листья ногой так, что они взмыли вверх и разлетелись вокруг нее по грубым, покоробленным доскам пола, она услышала писк. Мышь побежала и спряталась в щели между бревнами, Летти бросилась за ней, и в тот же момент открылась дверь.
— Что здесь происходит? — спросил Шип.
Ворвавшийся ветер взметнул его накидку и закружил по полу кукурузные листья. Облако водяной пыли сразу намочило половину сарая. Через открытую дверь проникал серовато-сиреневый свет.
— Избавляюсь от мышей, — бросила Летти. — А что же мне еще делать? Не закроете ли вы дверь?
Рэнсом подавил смех. Он ожидал обнаружить ее подавленной и испуганной, забившейся в угол. Он мог бы догадаться, что Летти не из таких. Он также мог бы догадаться, какие у нее стройные и совершенно восхитительные ноги…
— Нужна ли моя помощь? — очень серьезно спросил Рэнсом.
Как он смеет смеяться над ней?! Запоздало Летти вспомнила, что надо опустить юбки, и они сползли вниз сырой тяжестью.
— Спасибо, не надо. А что это за место?
— Кукурузный сарай. Приходилось вам когда-нибудь видеть такой раньше?
— Насколько мне известно, нет, — ответила она с ледяной вежливостью.
— Он используется для хранения собранной кукурузы. Потом зерна отделяют от початков и отвозят на мельницу. Люди, жившие здесь, — погорельцы. У них сожгли амбар, и этот сарай — единственное, что осталось.
Летти услышала шуршащий звук стягиваемой одежды и обернулась. Оказалось, что Шип сбросил накидку, снял шляпу и стряхивает воду с ее полей.
— Что вы делаете? — спросила она резко. Он пожал плечами:
— Устраиваюсь поудобнее.
— Но я думала… то есть вы же не останетесь здесь?
— А почему же вы так подумали?
— Вы хорошо одеты для плохой погоды, и вам, должно быть, есть чем заняться и куда поехать.
— Насколько мне известно, нет, — сказал он, в точности скопировав ее ледяной тон.
Рэнсом и сам не очень понимал, почему решил остаться. Он предпочел думать об этом, как о чем-то предопределенном, хотя и знал, что это не так. Ему следовало оставить ее в этом убежище, каким бы оно ни было убогим, и ехать дальше. Поступив так, он не чувствовал бы за собой никакой вины.
Сначала он ехал за ней просто потому, что им было по пути — назад в Накитош. Но он Намеренно позволил ей не туда повернуть, хотя мог бы и остановить. Ему было интересно, случайно она отклонилась от правильного пути или на это имелись причины, и что она станет делать, когда обнаружит ошибку, — если это ошибка. Разумеется, он не показывался ей на глаза Рэнсом всегда считал, что чем меньше кто-либо знает о его передвижениях, тем лучше. Кроме того, ему не хотелось, чтобы она думала, будто он ей угрожает.
Однако из-за того, что он держался в тени, у брода на нее напали эти два подонка. Рэнсом понял, что ее не следует оставлять здесь одну. Не просто потому, что это дикое место, а потому, что те двое, на другом берегу реки, могут вернуться. Он чувствовал, что отвечает за нее — хочет она того или нет.
Летти приняла решение еще до того, как он кончил говорить. Если он останется, она немедленно уедет! Быстрым и решительным шагом она направилась к двери, но Шип, отбросив в сторону шляпу и накидку, стал на ее пути.
— Куда-то собираетесь?
— Да!
Она попыталась обойти его, однако у нее ничего не получилось.
— Я не могу вам позволить этого.
— Вы не можете меня остановить!
— Думаю, что могу.
Он приблизился к ней, его движения были стремительны и бесшумны. Летти успела только поднять руки вверх, как оказалась прижатой к стене, его твердые пальцы обхватывали ее запястья. В ярости Летти ударила его ногой по голени, он громко охнул, но не отпустил ее, а наоборот, придвинулся ближе. Его твердые колени прижали ее ноги так, что она не могла пошевелиться.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мы, кажется, уже были в таком положении или в очень похожем, — сказал он с раздражением и досадой.
— Отпустите меня! — Она чувствовала, как рукоятка его револьвера, висящего на поясе, давит ей на живот, и это было пугающее напоминание.
— С удовольствием, если вы сядете и будете вести себя тихо. Не надо меня бояться.
— Откуда я это знаю?
Прошло какое-то время, прежде чем он ответил, его слова были четки и размеренны:
— Я даю вам слово.
— Это не слишком веская гарантия, особенно если учесть, в каком положении я нахожусь в данный момент. — Летти тяжело вздохнула. В его объятиях была такая неумолимая сила и что-то еще, что она уже однажды ощутила, но не потрудилась как-то назвать. Усилием воли она пыталась поддержать в себе гнев и упорство, но с ужасом чувствовала, что это ей не удается. Сладостная дрожь прошла по ней волной, потом еще одной и еще.
Внезапно он отпустил ее и отошел к противоположной стене.
— Ну, тогда идите, если вы думаете, что при встрече с теми двумя ваши шансы будут выше.
— Они… они же на другой стороне реки! — Потеря на мгновение голоса была вызвана только дрожью, ничем иным.
— Правда? — Шип усмехнулся. — Но ведь это же только мои слова.
Он был прав. Летти сжала руки, попытавшись все обдумать.
— Так, значит, вы солгали? Про паром, про скарлатину — все это была ложь?
— Я такого не говорил. Да и зачем мне это было нужно? Может быть, вы думаете, я польстился на ваше прекрасное тело?
Это была насмешка скорее над самим собой, чем над ней. Он действительно желал ее. Именно по этой причине он так быстро убрал свои руки и отошел на безопасное расстояние.
У Летти перехватило дыхание.
— Как вы смеете такое говорить?!
— Почему бы мне это не сказать, если вы так думаете?
— Я н-ни о чем таком не думаю!
— Разве? А мне показалось, что вы обвиняете меня в желании изнасиловать вас. Теперь давайте посмотрим. Я уже давно мог бы это сделать, если бы хотел, не правда ли? Так почему же вы не верите, что мое единственное желание — защитить вас?
— Как это трогательно! — К Летти вернулся ее обычный сарказм. — Вы такой благородный человек, никем не понятый, один против всех…
— Вы ничего не понимаете! Почему вы так уверены, что я всех обижаю и никому не делаю добра?
— Может быть, все дело в вашем воспитании?
— Вот тут вы попали в точку. Разрешите исправиться и предложить вам одеяло. Боюсь, вы несколько… окоченели.
Он нагнулся к своей накидке, достал из-под нее свернутое одеяло и, выпрямившись, бросил его Летти.
В кукурузном сарае было так темно, что Летти вовремя не заметила летящего одеяла. Оно мягко ударилось ей в грудь и, когда она неловко попыталась схватить его, упало на пол. Летти быстро нагнулась и подняла одеяло.
От него сильно пахло лошадью, но оно по крайней мере было сухим.
Летти знала, что надо отказаться, но она так замерзла, что просто не смогла этого сделать. Дрожащими пальцами она расправила одеяло и завернулась в него.
— С-спасибо, — не слишком любезно пробормотала она.
— Рад услужить вам. Может быть, сядем или вас это слишком скомпрометирует?