Выбравшись из кровати, Мишка потихоньку выглянула в приоткрытую дверь. В кухне уже пахло чем-то вкусным. На столе были разложены продукты. Посуда после завтрака, которую они в пылу любви бросили грязной, теперь блестела намытыми донцами и боками.
Какое умиротворяющее зрелище! Микан сидел на корточках, подбрасывая в печь дрова. Его голая спина загорела почти до бронзового цвета. Светлая ткань льняных штанов натянулась на бедрах, обрисовывая мышцы ног. Микан поковырял что-то в пасти печи кочергой и закрыл заслонку.
Хозяйничает – улыбнулась Мишка, возвращаясь на кровать. Эта постель стала ее убежищем. Теплым, мягким. ЕГО вещи. Его кровать, его халат у изножья, одеяло и недопитый стакан с водой… Все вещи здесь были отражением характера Микана. Крепкие, основательные, со спокойными линиями и лаконичными украшениями. Его мир так радушно распахнутый для нее.
Глаза защипало от подступивших внезапно слез. Мишка свернулась калачиком, прижавшись щекой к подушке Микана. Как же здесь хорошо! Можно лежать в кровати и обнимать подушку, на которой лежал любимый. Можно пойти в кухню и прилипнуть снова к широкой спине, обняв его за пояс. Можно позвать, и он придет. Услышит, откроет дверь и замрет на пороге, прислонившись к дверному косяку. Не нужно ни с кем драться. Можно просто лежать и любить. А кое-кто близкий колдует у печи в соседней комнате, заваривая чай для двоих. Здесь Мишка была счастлива. До нежелания говорить и двигаться. До щемящего чувства в груди. В любой момент очнется от макового сна Мелина и выдаст ее. Из обещанных Мелифором трех дней прошел уже один. Впереди еще две ночи вместе. Две ночи счастья, нежности, объятий, поцелуев. А потом финал. Вполне предсказуемый и ожидаемый. Конец. Всего две ночи. Так мало. Все это ненадолго. И потому Мишка ценила все это еще больше. Собирала по крупицам волшебные воспоминания. Старалась запомнить побольше деталей, связанных со ставшим таким любимым местом. Именно о них она будет думать, когда…
– Ты чего не спишь? Устала же, – Микан скользнул на кровать рядом с ней, вмиг развевая грустные мысли, и вытянулся во весь рост. Мишка тут же притулилась ему под бок.
– Меня зовут Сули.
– Что? – Микан приподнялся на локте.
– Мое настоящее имя. Сули.
– Почему именно сейчас?
– Просто я подумала, что, если вдруг умру завтра, то хочу, чтоб ты знал…
Ей не дали закончить. Ее сгребли в объятья. Ее ласкали, поцелуями вытесняя мрачные мысли. Она поддавалась. Таяла. Истекала любовью душа, превращая ее в ласку, в прикосновения такие нежные, что самой не верилось.
Давно остыл на кухне чай. Прогорели дрова в печи. Испарилось куда-то чувство голода и времени. День… Вечер… Ночь… Какая разница, когда целующие ее мужские губы такие мягкие и сладкие? Когда собственные стоны удовольствия кажутся чем-то нереальным. Когда подается навстречу ответной ласке могучее мужское тело. Когда золотые глаза любимого затуманиваются от желания и наслаждения. Когда собственное скрываемое, как последняя драгоценность, имя срывается с его губ то как мольба, то как заклинание. «Сули… Моя Сули!»
К вечеру второго дня не осталось в доме ни одного места, где бы они не занимались любовью. Они посидели вдвоем на крылечке, попивая свежезаваренный чай и глядя в усыпанное звездами августовское ультрамариново-черное небо. Они прогулялись к реке и понежились на нагретых солнцем камнях. Они даже сходили за реку и устроили на укромной поляне тренировочный поединок, тоже закончившийся обоюдными вздохами и громкими стонами на пушистой изумрудно-зеленой травке.
Микан катал ее на ящере. На этот раз она сидела перед охотником. Сидеть спиной к нему быстро надоело. Мишка развернулась прямо на спине ящера лицом к Микану и устроилась, закинув ноги ему на бедра. Снова прилипла.
Она прилипала к нему всякий раз, когда имела возможность. Когда он появлялся на расстоянии вытянутой руки. Обнимала. Трогала.
Микан понимал: она пытается нагнать долгие годы без ласки, без нормальных человеческих прикосновений. И он позволял ей натрогаться. Наиграться.
Вокруг высились исполинские горы, рассыпали алмазные брызги своих вод водопады, играло пушистыми облаками прозрачное небо. Деревенские жители смотрели на новообразовавшуюся пару с одобрением и улыбками. Мишка не смотрела по сторонам. Уткнувшись лицом в грудь Микана, она погружалась в ощущения.
– Господин! Гонец от хозяина Веграна, – донес Мелифору дозорный. Маг сделал знак, и чопорный от осознания важности собственной миссии гонец передал ему в руки запечатанное письмо с вензелем. Мелифор принял послание, отпустив гонца движением руки. «Войско близко», – сообщал в письме Вегран.