Двое или трое смеются.
От имени старших по возрасту слово берет Любомир: «Нет мудрости в твоих речах, но и Крабат рассудил неумно. Сперва пусть каждый из нас поставит под знамена всех способных носить оружие, а уж потом решим, как быть дальше. Само собой, на время войны придется выбрать кого-то из нас главным. Но с этим можно и подождать, пока не соберем войско».
В знак одобрения князья бряцают оружием. Мудрый Любомир опять уладил спор раньше, чем он успел разгореться.
Лишь один Крабат сидит неподвижно, словно окаменев. И когда собравшихся обносят медовухой, он лишь пригубливает из вежливости, дабы не обидеть гостеприимного хозяина.
Крабат напряженно думает и приходит к выводу, что главным наверняка выберут Любомира. Он и храбр, и не внушает опасений, что посягнет на свободу действий других военачальников.
Так что маркграф наверняка разделается с ними как со стадом овец. Кувшины с медовухой круг за кругом обходят гостей. Раз от разу мрачнеет лицо Крабата. Входит стражник: «Посланец от маркграфа, сударь!» «Чего он хочет?» — спрашивает Любомир. «Передать тебе письмо от своего господина». «Пусть войдет!» Любомир встал, князья выстроились полукругом. В дверях появился комендант серой крепости. Вытащив меч из ножен, он передал его одному из стражников, как того требует обычай. В трех шагах от Любомира закованный в панцирь посланец едва заметно кивнул в знак приветствия.
Князья ответили таким же кивком.
«Мой господин, маркграф императора, — начал комендант, — хочет предотвратить дальнейшее кровопролитие. Он отдает должное вашей храбрости и считает за честь иметь столь отважных противников. Храбрый противник — высшая награда для храбреца. Мой господин, маркграф императора, предлагает вам покончить с войной и заключить мир. Он приглашает вас в свой замок. Ворота будут открыты, мечи сложены и праздничный стол накрыт для друзей. Какой ответ должен я передать моему господину, маркграфу императора?»
«Мы передадим ему наш ответ на остриях мечей», — чуть было не вырвалось у Крабата.
Но ни один мускул не дрогнул на лице Любомира, когда он ответил: «Скажи своему господину, что мы разделяем его желание покончить с войной и заключить мир. Высшая награда для храбреца — возможность не обнажать смертоносный меч. Скажи своему господину, что мы благодарим за приглашение. Мы посоветуемся и вскоре сообщим ответ письмом».
Таким оборотом дела комендант, по всей видимости, не совсем удовлетворен.
«Ровно через десять дней тезоименитство императора. Чем не повод заключить мир и дружбу именно в этот торжественный день?»
Любомир так же спокойно повторил: «Мы сообщим маркграфу наш ответ письмом».
И пришлось коменданту смириться. Он еще медлил, ожидая чего-то — может, кубка вина в обществе князей, может, намека, похожего на обещание. Но Крабат решительно отделился от группы молодых, взял из рук солдата меч и протянул его посланцу.
Комендант молча откланялся и вышел в сопровождении стражи.
Любомир тут же повернулся к Крабату. «Мы сохраним тысячи жизней, юный брат мой! — взволнованно воскликнул он. — Наконец-то вновь наступит мир!»
«Маркграф — хитрая лиса!» — предостерег чей — то голос.
Крабат покачал головой: «Нет, не лиса он. Он волк. А волк только тогда за мир, когда он уже мертв».
Но его не стали слушать. Все в восторге от мира, предложенного маркграфом. Будь он волком, разве предложил бы он мировую? Значит, маркграф всего лишь лиса. И если собирается обвести их вокруг пальца, ничего у него не выйдет. Не на таких напал! А старому Любомиру важнее всего тысячи жизней, которые удастся спасти от верной гибели под стенами неприступной серой крепости.
На валу Любомирова замка стоит Крабат и думает горькую думу. Любомир назвал его Ратибором. Но Крабат ратует за борьбу вовсе не ради борьбы; просто он знает, что только мертвый волк не поступает по-волчьи. Стоит он на валу и мысленно видит такую картину: ползут по дорогам страны колонны солдат маркграфа, и виселицы, как грибы, вырастают на обочинах. Тучами слетаются на пир черные вороны: пищи у них теперь хоть отбавляй.
III
Свита у подножия скалы спешилась — надо же распить круговую чарку с безоружными слугами маркграфа, высланными навстречу гостям. А тридцать князей поскакали наверх в серую крепость. Безоружен был и почетный караул, стоявший вдоль дороги.
«Разве не лучше въезжать в эту крепость так, как мы сейчас, — с добром и миром?» — укоризненно сказал князь Любомир Крабату, скакавшему бок о бок с ним.