И опять султан протянул руку за орешками, а визирь вывел короля из шатра.
VI
С помощью кольца Времени Черный Мельник все же кое-чего добился: разлучил-таки Маркуса с Крабатом.
Но Крабат сразу догадался, чем это грозит Маркусу, и стал неотступно гоняться за мельником. Он преследует Черного Мельника, а тот — Маркуса. В конце обширной равнины мельник перехватил турецкого лазутчика и у него выведал, что король силой каких-то колдовских чар проник в шатер повелителя правоверных. Мельник заколол бородатого янычара, принял его облик и, вскочив на вороного коня, помчался в расположение турецкого лагеря. У края обширной равнины Крабат потерял след Черного Мельника.
То ли направо свернуть — в лагерь короля? То ли налево — к туркам?
Крабат размышляет: мельник гонится за Маркусом, а Маркус служит в королевском войске.
И Крабат оглядывает все закоулки королевского лагеря в поисках Маркуса. Чутко и осторожно крадется он мимо палаток, костров и пушек, готовый к тому, что Черный Мельник в любую минуту может броситься на него из засады.
В воротах лагеря появляются три разведчика на взмыленных конях, и панический ужас, обгоняя их, волнами расходится по всему войску. Лагерь бурлит и волнуется. «Что случилось?»
«Король попал в плен! Король схвачен турками в их собственном лагере!»
Никто не знает, каким образом король оказался в турецком стане, но сообщение разведчиков не вызывает сомнений: король и впрямь исчез. Генералы теряются в догадках.
А Крабат бросается к королевскому камердинеру. «Их величество беседовали с колдуном наедине. Больше в шатре никого не было, — говорит камердинер. — А потом оба исчезли».
«Как звать волшебника? Каков он из себя? Быстро!» Камердинер от волнения заикается: «Волшебник был из наших солдат, и звали его не то Маркус, не то Макрус». Крабат сообразил, что над другом нависла страшная опасность. Весьма возможно, что он уже в руках Черного Мельника. Чтобы разыскать Маркуса, сейчас же примусь за поиски короля, решил он. Приняв облик солдата, он явился пред очи растерянных генералов и заявил: «Дайте самого лучшего коня, и я вызволю короля из турецкого плена».
«Каким образом?» — спросил один из генералов. «Дорога каждая минута! Ни о чем не спрашивайте, дайте только коня!» — отрезал Крабат.
«Что ж, попытаемся, — сказал другой генерал. — Возьми моего скакуна, он в нашем войске самый резвый».
Вскочил Крабат в седло и с места послал лошадь в галоп, а вылетев за пределы лагеря, с такой силой пришпорил коня, что тот оторвался от земли и понесся по воздуху, обгоняя ласточек.
В шатре турецкого палача лежит свернутый в трубку ковер, из ковра торчит голова с кляпом во рту — палач, связанный по рукам и ногам, хрипит и стонет.
Второй палач, как две капли воды похожий на первого, завернутого в ковер, сидит посреди шатра, по-турецки поджав под себя ноги, и прихлебывает турецкий кофе.
После каждого глотка он щипцами вынимает из жаровни горячий уголек и прикладывает его к телу связанного Маркуса, лежащего перед ним на полу. Уголек выжигает рваные раны и с шипением гаснет. «Тебе нечего бояться, приятель, — говорит сидящий палач. — Убивать я тебя не собираюсь. Ты столько времени проработал на моей мельнице, что и сам понимаешь: для таких, как ты, я придумаю что-нибудь получше, чем смерть!»
Глотнув горячего кофе, он раскатисто смеется и продолжает:
«Нет, я не стану тебя убивать. Разве что поджарю немножко кое-где, например вот тут, — и он прикладывает горячий уголек к животу Маркуса, — или же вот тут, — он прижимает другой уголек к правому веку Маркуса. — Просто шутки ради».
Маркуса пронзает такая жгучая боль, что он, обезумев, впивается зубами в торчащий у него во рту кляп.
«Убьет же тебя, — спокойно продолжает Черный Мельник, — убьет тебя не кто иной, как твой закадычный друг Крабат — он, вероятно, не заставит себя долго ждать».
Последних слов мельника Маркус уже не слышал — он лишился чувств.
А Черный Мельник прикидывает в уме, как устроить, чтобы Крабат на самом деле убил Маркуса — потом крикуны разнесут эту весть по городам и весям. Тогда руки Крабата будут обагрены кровью брата — и это не будет клеветой, и Крабату нечем будет крыть. Образ его в сердцах людей потускнеет и подернется бурым налетом. Уверенность сменится растерянностью, надежда — отчаянием, и вера во всемогущество Черного Мельника просочится в опустошенные души людей. Торжествует мельник — похоже, его мельница будет молоть вечно. Победа близка!