"Может, это профессиональная тайна?" - спросил тогда чужак.
Закивал крикун, обрадовался: "Вот-вот, именно профессиональная" .
А незнакомец как расхохочется: "Все слышали? Говорит-мол, тайна его ремесло! Выходит, его ремесло - распускать слухи! А всякое ремесло должно приносить доход. Сколько приносит твое, разреши спросить?"
"Ничего не скажу, ничего не скажу", - не своим голосом завизжал крикун, поняв, что попался в ловушку.
А чужак встряхнул его хорошенько, и столпившиеся вокруг люди услышали, что в карманах у крикуна звякнуло.
"Коли так, - сочным басом зарокотал на всю площадь богатырь, - мы и сами поглядим!"
И он кивнул стоявшему поблизости парнишке: "А ну, погляди-ка, что там у него!"
Взобрался парнишка на ограду, запустил руку крикуну в карман и вытащил монетку. "Один грош!" - громко объявил великан.
Вновь полез парнишка в карман крикуна и на этот раз вытащил уже три гроша. Затем принялся за другой карман. И извлек оттуда еще четыре гроша. "Ну как, еще звякает?"
"Нет, больше не звякает!" - ответили из толпы, собравшейся у фонтана.
"Тогда посчитаем, каков доход от его ремесла. Ну-ка, считайте все!"
Подбросил он вверх монетку, упала монетка на медную крышу ратуши - раздался мелодичный звон. "Один!"
Толпа хором повторила: "Один!"
"Два!" - "Два!"
"Три - четыре - пять - шесть - семь", - вместе с толпой вслух вел счет богатырь. "Восьмой грош! И последний!" "Восьмой! - подхватил хор. - И последний!" И вдруг кто-то из толпы звонко крикнул:
"Кому восемь грошей
Правды дороже,
Тот холуй и шпик,
Шею гнуть привык!"
Вся площадь покатилась со смеху.
"Вот, значит, какая тебе цена - восемь грошей! - покрывая шум, пробасил незнакомец. - И кто же тебе их платит?"
Закусил губу крикун и молчит.
Вновь окунул его в воду чужак и держал теперь подольше, чем в первый раз.
"Буду полоскать, пока не заговоришь", - пригрозил он. "Вот-вот, полощи его, пока не заговорит!" - дружно подхватил хор.
Крикун повел головой из стороны в сторону, точно змея, попавшаяся в ловушку, - подмоги ищет. А не найдя ее, понял, что верзила не отступится, пока всю правду из него не вытянет. И, едва ворочая языком, прошептал: "Платит мне Черный Мельник".
"А мы плохо расслышали, - не пощадил его незнакомец. - Ну-ка, еще раз, да погромче!" Крикун повторил сказанное чуть погромче. "А когда врал - во все горло орал! - заметил чужак. - Ну-ка, скажи людям правду во весь голос!"
Совсем отчаялся крикун - понял, что Черный Мельник не придет ему на выручку. И вне себя от злости завопил что есть мочи: "Черный Мельник платит мне восемь грошей!"
"А слухи кто распускать поручает?" Крикун уже так напуган, что не тянет, а сразу орет на всю площадь: "Черный Мельник!" Дважды пронеслось над толпой это страшное, леденящее душу имя. Словно от удара хлыстом, умолк смех, затих шум. Сперва кто-то один из толпы, за ним второй, потом третий вернулись к прилавкам и начали раскладывать свой товар, будто ничего не видели и не слышали.
Но тут и там сжались и поднялись вверх кулаки, а один подмастерье даже засвистел какой-то задорный и хлесткий мотив. И вот уже с десяток парней в гуще толпы подхватили его, и нет на всей площади человека, кто бы не знал слов этой песенки.
Песня запрещена - в трясину бросают того, кто ее запоет! Но десять парней насвистывают ее мотив - почем знать, у скольких на уме ее слова? И вдруг эти слова понеслись над головами: чужак, ничего не боясь, во все горло запел:
"Шею волку свернем
И попляшем на нем.
Близок день!
Выжжем черную чуму,
Свалим черную стену.
Близок день!"
И, еще не кончив петь, повесил мокрого крикуна на статую посреди фонтана.
"Так кто же это был?" - набросился Черный Мельник на своего шептуна-очевидца событий на рыночной площади.
"Какой-то плотник по имени Ян".
"Болван! - вытянул мельник шептуна кнутом. - Размазня!"
"Так ведь люди говорили - плотник, дескать..." Пинок - и шептун с жалобным воем полетел в Черный Ручей.
Будь даже черным по белому написано, что заварушку устроил плотник по имени Ян, мельник ни за что б не поверил. Чуял он: это был Крабат.
Раздел III
Заметался мельник от ярости и велел управляющему в тот же день доставить ему двадцать деревенских парней.
Крестьяне, может, и послушались бы, как всегда, и отдали бы сыновей, в душе проклиная мельника и бессильно сжимая кулаки в карманах. Случалось, что парни дорогой сбегали - то в пустошь, то в горы. И мельник с превеликим удовольствием вылавливал их поодиночке и жестоко карал.
Но на этот раз навстречу управляющему вышел здоровенный детина и заявил: "Нет у мельника на нас никаких прав!"
Управляющий с непривычки не принял слова парня всерьез: "Не болтай того, за что можно головой поплатиться! Не лезь на рожон!"
Но бунтарь только засмеялся в ответ: "Речь не о моей голове, а о твоих ногах: резво ли бегают?" И с вилами в руках грозно шагнул к управляющему. "Назад!" - завопил тот не своим голосом. Но парень не отступил, а, наоборот, медленно, шаг за шагом стал надвигаться. А за ним - вся деревня, мужчины и женщины, шаг за шагом, шаг за шагом. Управляющий изо всех сил храбрится - знает, что его ждет, если с пустыми руками к мельнику явится.
"Вы должны послать двадцать парней для работы на мельнице!" - срываясь на крик, заявил он.
"Нет среди нас баранов, чтобы покорно брести на убой! - перебил его парень. - Передай это своему хозяину!"
Вилы уже уперлись в грудь управляющего. С перепугу он выхватил из ножен меч и взвизгнул: "Я требую повиновения!"
Но теперь уже вся деревня ощетинилась вилами, а здоровенный детина даже замахнулся косой.
"Именем Черного Мельника заклинаю вас - повинуйтесь!" - чуть не плача, взмолился управляющий. Вместо ответа верзила бунтарь затягивает "Близок день!" и размахивает косой в такт пению. А толпа все прибывает и прибывает - вот-вот замкнется кольцом. Опрометью кинулся верный слуга назад, к мельнику. А тому и спрашивать ни о чем не надо - одного взгляда достаточно. "Свиньей ты был, свиньей и останешься' - рявкнул мельник и прикосновением палочки отправил верного слугу в свинарник. - Всех обращу в свиней, всех поголовно! - бушует мельник. - А этого верзилу с косой сгною заживо!"
От злобы и ненависти руки-ноги мельника свело судорогой, дыхание перехватило. Глаза налились кровью, ногти вонзились в ладони, а на губах выступила пена.
"Ты умрешь такой смертью, Крабат, какой еще никто на свете не умирал!"
Отдышавшись, послал мельник наемников в ту деревню с наказом: все живое спалить. Вместе с ними послал и крикуна - пусть потом ходит из города в город, из деревни в деревню и везде рассказывает, что своими глазами видел: вот, мол, какая кара ждет тех, кто осмелится поднять бунт против мельника.
Прибыли подручные мельника в деревню, а она пуста - ни людей, ни скотины. Все исчезли. Подожгли они дома, порубили деревья, отравили колодцы и спалили хлеб на корню.
А крикун отправился в ближайший город. На рыночной площади, как всегда, толпился народ. И увидел крикун: протискивается сквозь толпу женщина в черном. В левой руке у нее корзинка, в правой - глиняный горшок без крышки. Ветер выдувает из горшка тонкие струйки золы. Вскочил крикун на лестницу перед ратушей и завопил на всю площадь: "Слушайте, люди, что я скажу!"
С той стороны площади, где успела пройти женщина в черном, на него уставились горящие ненавистью глаза. И слова застряли у крикуна в горле. Почувствовал он, что не может ни звука произнести, будто онемел. Равнодушно отвернулась от него толпа, и никто не глядит на него с любопытством и страхом.
Решил крикун разузнать, что же произошло; скинул он камзол и, оставшись в простой рубахе, смешался с толпой. Навострил уши, слушает, о чем вокруг говорят. И услышал такое, что у него волосы дыбом встали: "И дома вновь отстроят, и поля вновь засеют, и деревья посадят, и колодцы отроют". Выходит, власти Черного Мельника скоро придет конец.
И еще увидел крикун: под сводчатой аркой церковных ворот сидит человек, подыгрывает себе на трехструнной скрипочке и поет: