– Вы вызвали полицию?
– Только детектива, которому доверяю.
– Почему?
– Нужно быть осторожной.
– Откуда вы знаете, что это был убийца?
Она отхлебнула кофе. Он уже остыл, и она долила в чашки горячего.
– Я чувствовала это. Я помню запах мокрого зверя, но сейчас мне кажется, я могла это придумать. Я ощущала зло и вожделение в его глазах. А он старался спрятать свое лицо, я видела только блеск глаз в падающем свете открытой двери.
– Запах мокрого зверя? – спросила я.
– Не такой, как у человеческого тела. Запах грязи, как у собаки, которую нужно помыть. Вот все, что я помню. Но это случилось так быстро – я не совсем уверена в произошедшем. На следующий день я получила от него записку. Она здесь. Сейчас покажу ее вам.
Она поднялась, отомкнула ящик металлического шкафа, в котором документы лежали настолько плотно, что она с трудом вытянула один из них. Он не был подписан, а внутри в прозрачном целлофановом пакете для улик лежал оборванный лист бумаги с коричневыми пятнами крови.
"Pas la police. Ca va, сa va. Pas de probleme, tout va bien. Le Loup-Garou", – прочитала она. – Это означает: "Не нужно полиции. Все нормально. Все в порядке. Не будет проблем. Все будет хорошо. Оборотень".
Я уставилась на знакомые прописные буквы. Они были написаны механическим, почти детским, почерком.
– Бумага похожа на рваный пакет из магазина, – сказала она. – Я не могу доказать, что это от него, но кто, кроме него, мог послать эту записку? Не знаю, чья это кровь, потому что не могу сделать анализы; о записке знает только мой муж.
– Почему именно вы? – спросила я. – Почему он пришел за вами?
– Могу лишь предположить: он видел меня на месте преступления. Поэтому я уверена, он следит за нами. Когда Оборотень убивает, он где-то рядом в темноте, наблюдает, чем мы занимаемся. Он очень умен и сообразителен. Не сомневаюсь, он точно знает, что происходит, когда его жертвы попадают ко мне.
Я посмотрела записку на свет, выискивая возможные невидимые следы, оставленные какой-нибудь поверхностью, на которой писалось послание. Но ничего не нашла.
– Когда я прочла записку, для меня стало очевидно, что в нашей системе царит коррупция, хотя я не сомневалась в этом и раньше, – говорила доктор Стван. – Оборотень знал: если я покажу записку в полиции, сдам ее в лабораторию, это ни к чему не приведет. Этой запиской он предупреждал меня не предпринимать никаких шагов. И пусть это звучит очень странно, но я думаю, он мне также сообщал, что больше не будет пытаться убить меня.
– Я бы не стала делать таких поспешных выводов.
– Как будто ему нужен друг. Одинокий зверь всегда нуждается в друге. Полагаю, в своих фантазиях он думает обо мне, так как я видела его и осталась жива. Но кто может знать, что делается в голове такого человека?
Она встала и открыла ящик в другом канцелярском шкафу. Вынула обыкновенную коробку из-под обуви, развязала тесьму и сняла крышку. Внутри лежали восемь маленьких вентилируемых картонных коробочек и столько же небольших плотных коричневых конвертов, на каждом из которых стоял номер и дата.
– К сожалению, не удалось сделать слепок следа от укуса, – посетовала она. – Для этого мне следовало бы вызвать стоматолога, чего мне никогда бы не разрешили. Но я взяла мазок – может, он поможет. А может, нет.
– В случае с убийством Ким Люонг он пытался уничтожить следы укусов, – сообщила я. – Мы не можем сделать слепок. Даже фотографии не помогут.
– Не удивляюсь. Он понимает, что сейчас его никто не защитит. Он, как говорится, играет на чужом поле. А я уверена, будет несложно установить Оборотня по расположению зубов. У него очень необычные острые и редкие зубы. Как у зверя.
У меня появились странные ощущения.
– Я собрала образцы волос со всех тел, – говорила она. – Напоминают шерсть кошки. Похоже, он разводит ангорских кошек или что-нибудь в этом роде.
Я подалась вперед.
– Кошачьи? – спросила я. – Вы их сохранили?
Из ящика стола она достала пинцет, отклеила скотч с клапана конверта и вынула из него несколько волосков. Они были такие мягкие, что колыхались, когда она опустила их на лист бумаги.
– Все одинаковые, видите? Девять-десять сантиметров длиной, светлые. Очень тонкие, по-детски тонкие.
– Доктор Стван, это не кошачья шерсть. Это волосы человека. Их нашли на одежде неопознанного мужчины, обнаруженного в грузовом контейнере. Они были и на теле Ким Люонг.
Ее глаза удивленно расширились.
– Когда вы предоставляли улики в первом случае, то включили в них эти волосы? – спросила я.
– Да.
– И из лаборатории не поступило ни одного отчета?
– Насколько я знаю, там даже не анализировали то, что я отправила.