– Нам приказали оцепить место происшествия и ждать начальника, – сказал один из полицейских.
– Какого начальника? – спросил Марино.
Я посветила под углом на кровавые следы от ботинок рядом с постелью. На них отчетливо различался рисунок подошвы, и я подняла взгляд на полицейских.
– Э-э, наверное, самого шефа. Думаю, он хочет оценить ситуацию, прежде чем что-то предпринять, – говорил Баттерфилд Марино.
– Хреново, – произнес Марино. – Когда он появится, будет мокнуть под дождем.
– Сколько человек входили в эту комнату?
– Не знаю, – сказал один из полицейских.
– Если не знаете, значит, слишком много, – заметила я. – Кто-нибудь из вас дотрагивался до тела? Как близко вы подходили?
– Я не подходил.
– Нет, мэм.
– Чьи это следы? – показала я на отпечатки. – Мне нужно знать. Ведь если они не ваши, то убийца находился здесь достаточно долго, чтобы кровь успела засохнуть.
Марино взглянул на обувь полицейских. Оба в черных форменных ботинках. Марино присел на корточки и посмотрел на едва различимый рисунок подошвы на паркете.
– Мне нужно начинать, – заявила я, доставая из чемодана тампоны и химический термометр.
– Здесь слишком много народу! – объявил Марино. – Купер, Дженкинс, пойдите займитесь чем-нибудь полезным.
Он ткнул большим пальцем в сторону открытой двери спальни. Они удивленно смотрели на него. Один начал было что-то говорить.
– Заткнись, Купер, – предложил ему Марино. – И оставь мне камеру. Если у тебя был приказ оцепить место преступления, это не означает, что ты должен работать на нем. Что, не можете отказать себе в удовольствии полюбоваться на свою начальницу в таком виде? В этом причина? Сколько еще козлов заходило сюда поглазеть?
– Погодите... – запротестовал Дженкинс.
Марино выхватил у него из рук фотокамеру.
– Давай сюда рацию!
Дженкинс неохотно снял ее с пояса и протянул Марино.
– Идите, – сказал тот.
– Капитан, нам не положено расставаться с рацией.
– Разрешаю нарушить правила.
Марино не стал напоминать, что он отстранен от должности. Дженкинс и Купер поспешно вышли.
– Вот сукины дети! – бросил Марино им вслед.
Я повернула тело Брей на бок. Трупное окоченение уже наступило, а это означало, что она была мертва не менее шести часов. Перед тем как вставить термометр в анальное отверстие, я стащила с нее брюки и взяла мазок на семенную жидкость.
– Нужен детектив и техники-криминалисты, – говорил Марино по рации.
– Девятый, назовите адрес.
– Адрес прежний, – загадочно ответил Марино.
– Принято, Девятый, – сказала женщина-диспетчер.
– Минни, – пояснил Марино.
Я недоуменно посмотрела на него.
– Мы начинали с ней вместе. Она мой агент в диспетчерской.
Я вынула термометр и взглянула наделения.
– Тридцать шесть и одна десятая. Первые восемь часов тело остывает примерно на градус в час. Но она остывала немного быстрее, потому что наполовину раздета. Какая температура в комнате?
– Не знаю. Лично мне жарко, – ответил Марино. – Она была убита прошлым вечером, это мы можем сказать наверняка.
– Содержимое ее желудка расскажет нам больше. Мы можем определить, как убийца попал в дом?
– Я проверю окна и двери после того, как мы закончим здесь.
– Длинные линейные рваные раны, – говорила я, касаясь ран в поисках остаточных улик, которые могут исчезнуть, прежде чем тело попадет в морг. – Нанесены орудием наподобие монтажной лопатки. Имеются также вдавленные области. По всему телу.
– Возможно, от рукоятки монтажной лопатки, – заметил Марино, вглядываясь.
– Но что оставило эти следы? – спросила я.
В нескольких местах матраса остались бороздчатые окровавленные следы от какого-то предмета. Длина полос составляла дюйма полтора, между ними виднелся промежуток шириной примерно в одну восьмую дюйма, размер области был приблизительно равен моей ладони.
– Проследи, чтобы проверили сток в ванной на кровь, – напомнила я, когда в коридоре зазвучали голоса.
– Надеюсь, это посланцы богов, – произнес Марино, имея в виду Хэма и Эгглстона.
Они появились с рабочими чемоданчиками.
– Вы имеете представление, что случилось? – спросил их Марино.
Оба криминалиста уставились на кровать широко открытыми глазами.
– Матерь божья, – наконец прошептал Хэм.
– Кто-нибудь может сказать, что здесь произошло? – попросил Эгглстон, не отрывая взгляд от того, что осталось от Брей.
– Мы знаем столько же, сколько вы, – ответил Марино. – Почему вас не вызвали раньше?
– Мне интересно, как вы узнали об этом, – сказал Хэм. – Нам никто ничего не говорил.
– У меня свои источники информации.
– Кто сообщил журналистам? – спросила я.
– Наверное, у них тоже есть свои источники информации, – предположил Эгглстон.
Они с Хэмом начали открывать чемоданы и устанавливать оборудование. Из конфискованной Марино рации неожиданно раздался его позывной, напугав всех нас.
– Проклятие, – пробормотал он. – Девятый на связи, – сказал он в рацию.
Хэм и Эгглстон надели бинокулярные увеличительные стекла.