– Я серьезно, док. Почему это происходит? – повторил Хэм.
– Мне тоже хочется об этом узнать, – раздался от двери голос Дианы Брей.
Она стояла в дверном проеме, сверля меня глазами.
– Когда человек умирает, его организм перестает вырабатывать аденозинтрифосфат, поэтому тело деревенеет, – ответила я, не удостаивая Брей взглядом. – Марино, можешь ее подержать, пока я снимаю?
Он приблизился ко мне, его крупные ладони в перчатках скользнули под левую половину тела женщины. Я вынула камеру и сделала снимок раны под левой мышкой, на мягких тканях левой груди и одновременно сравнивала температуру тела и среды, рассчитывая время появления как трупных пятен, так и трупного окоченения. Я слышала чьи-то шаги, негромкое бормотание и кашель. Из-под хирургической маски стекал пот.
– Я не могу работать в тесноте, мне нужно свободное место, – сказала я.
Никто даже не пошевелился.
Я посмотрела на Брей и остановилась.
– Мне нужно свободное место, – резко повторила я. – Уберите отсюда людей.
Она кивнула в сторону выхода. Полицейские, выходя за дверь, снимали хирургические перчатки и бросали их в красный мешок для биологически опасных отходов.
– Ты тоже, – приказала Брей Андерсон.
Марино работал, как будто бы Брей не существовало. Сама Брей не отводила от меня глаз.
– Я даже думать не хочу о том, чтобы еще раз выехать на подобное место преступления, – сказала я, не отрываясь от работы. – Ни ваши полицейские, ни криминалисты – никто, вы слышите, никто не должен дотрагиваться до тела, пока не прибуду я или один из моих людей.
Я в упор посмотрела на нее.
– Я ясно выражаюсь?
Казалось, она обдумывала мои слова. Я зарядила новую кассету с пленкой в свою тридцатипятимиллиметровую фотокамеру. Глаза устали, потому что освещение было тусклым, и я взяла фонарик Марино. Посветила им под углом на область вблизи левой груди Ким, а потом на правое плечо. Брей придвинулась ближе посмотреть, что я изучаю, и аромат ее духов пугающе смешался с запахом крови.
– Место преступления принадлежит нам, Кей, – произнесла она. – Я понимаю, что вы не привыкли работать таким образом – вероятно, все то время, которое вы находитесь здесь, вам приходилось действовать по-другому. Именно об этом я говорила, когда упоминала...
– Чушь собачья! – грубо бросил ей Марино.
– Капитан, держитесь от этого подальше! – взорвалась в ответ Брей.
– Это вам лучше держаться подальше! – повысил голос Марино.
– Заместитель Брей, – вмешалась я, – закон штата Виргиния устанавливает, что контроль над телом осуществляет судебно-медицинский эксперт. Тело входит в мою юрисдикцию.
Я закончила фотографировать и встретила взгляд ее голодных светлых глаз.
– Тела нельзя касаться, изменять его положение или мешать судмедэксперту любым другим образом. Вам ясно? – повторила я.
Я сняла перчатки и сердито швырнула их в красный мешок.
– Вы только что лишили это дело доказательной базы, заместитель шефа полиции Брей.
Я закрыла рабочий чемодан и защелкнула замок.
– Вы с прокурором быстро его закроете, – в ярости добавил Марино, срывая свои перчатки. – Такое расследование называется халявой.
Он обвиняющим жестом ткнул толстым пальцем в сторону мертвой женщины, как будто ее убила Брей.
– Вы позволили убийце остаться безнаказанным! – кричал он. – Вы, ваши игры в политику и большие сиськи! С кем вы трахнулись, чтобы получить это назначение?
Брей побагровела.
– Марино! – Я схватила его за руку.
– Вот что я вам скажу...
Марино, выйдя из себя, вырывался от меня, тяжело дыша, как раненый медведь.
– Ты знаешь, что разбитое лицо этой женщины не имеет отношения к политике, ты, хренова сучка! Как бы тебе понравилось, если бы на этом месте лежала твоя сестра? О, проклятие! Что я говорю? – Марино всплеснул обсыпанными тальком руками. – Ты ведь даже не представляешь, что можно кого-то любить!
– Марино, вызывай перевозку, – приказала я.
– Марино больше никого не будет вызывать. – Голос Брей напоминал звук захлопывающейся металлической двери.
– И что ты собираешься со мной сделать? Выгнать с работы? – не успокаивался Марино. – Давай, увольняй. А я расскажу всем репортерам – отсюда до Северного полюса, – почему ты меня выгнала.
– Увольнение для вас слишком мягкое наказание, – проговорила Брей. – Лучше продолжайте быть отстраненным от работы без сохранения содержания. Это может продлиться очень-очень долго.
Она гневно вышла, словно королева, готовая отдать приказ своим армиям пойти на нас войной.
– Ну нет! – громко закричал ей вслед Марино. – Ты ошибаешься, малышка. Наверное, я забыл сказать тебе, что подаю в отставку!
Он по рации связался с Хэмом и попросил прислать перевозку. Тем временем я в уме производила расчеты, которые никак не хотели приходить в соответствие с формулами.
– Я ей показал, где раки зимуют, а, док? – спросил Марино, но я не слушала.
Сигнализация сработала в девятнадцать шестнадцать, а сейчас едва минуло двадцать один тридцать. Время смерти трудно определять: можно легко ошибиться, если не принимать во внимание все переменные, но температура тела Ким Люонг, посмертная синюшность кожи, трупное окоченение и состояние пролившейся крови не соответствовали определенному полицейскими времени смерти, которая якобы наступила всего два часа назад.