— Я привык верить только тому, что вижу своими глазами. — Чахлый выщелкнул обойму, которая оказалась пустой, и удивленно посмотрел на Стрелочника. — А где «желуди»?!
— Здесь. — Сдержанно ощерившись, торговец оружием кивнул на коробки. — В моем бизнесе предосторожность — это главное. Тем более вас, мальцы, я вижу впервые в жизни... Сработаемся — глядишь, не здесь, в глуши дремучей, а в теплой частной баньке стрелу забивать будем, с девочками красивыми и застольем неспешным, — выдал своеобразный бонус на будущее продавец смерти. — Всему свое время...
— Осторожный ты мужик, Стрелочник! — фыркнул, словно нехотя кладя пистолет на капот армейского вездехода, Чахлый. — Небось там, — он ткнул пальцем в сторону стеной возвышающегося за крохотной речушкой у подножия холма древнего карельского леса, — уже давно торчит твой корешок, разглядывая наши рожи через крест снайперского винтаря. Угадал?
— Честному человеку никогда не стоит волноваться, — делано равнодушно ответил цыган. — А что касается считающих себя самыми хитрыми беспредельщиков... Много я их повидал на своем веку, — недвусмысленно заметил Стрелочник, сплюнув себе под ноги и грозно топнув сверху непромокаемым канадским ботинком.
Чахлый, через третьих лиц с большими трудами договорившийся о покупке партии оружия, не сомневался, что цыган прибыл на встречу не один, а с группой поддержки, занявшей позиции где-то вокруг открытого с трех сторон двора. Но отдавать за заветный арсенал и боеприпасы затребованные барыгой восемь с половиной штук баксов ему очень и очень не хотелось...
Чахлый осторожно огляделся.
Прямо напротив двора, в котором находились барыга и они с Доцентом (придурок Бита, решивший вчера на сон грядущий вылакать полбанки, лоханувшись, купил в ларьке ядреную «крутку», после употребления которой едва не откинул ночью ласты, оклемался только после срочного визита поставившей капельницу «похмельной» бригады и сегодня с самого утра мучался на койке рогатым бодуном), стоял еще один мрачный и пустой бревенчатый дом, с зияющими глазницами давно выбитых окон. Если внутри избы кто-то находился — а главарь Пионеров четко уловил направление недавнего, очень выразительного взгляда продавца, — то с такого расстояния заметить прячущегося в тени снайпера, находясь снаружи, на ярком свету, было невозможно.
Но именно там и занял позицию подельник цыгана, вне всякого сомнения, отменный стрелок, способный при первой же опасности двумя точными выстрелами вышибить им с Доцентом мозги...
Как же его достать, суку, — и чтоб наверняка?!
— Давай сделаем так, земеля, — привычно предложил покупателям Стрелочник. — Чтобы ты не сомневался в качестве товара... У меня в тачке есть стандартные мишени. Прикрепим их на сарае, и я сам по очереди отстреляю каждый ствол.
— Валяй, — пожал плечами Чахлый. — Только «желуди» за твой счет! Сотку гринов минус!
— Договорились, гажи! — со сдержанной улыбкой согласился цыган, и без того, в случае удачного завершения сделки, получавший чистыми три тысячи баксов навара. — А твой кореш пусть пока прикрепит мишени. Они в бардачке, кнопки — тоже.
Доцент без лишних слов распахнул дверь видавшего виды «уазика», достал свернутые в рулон мишени, упаковку канцелярских кнопок и, хрустя кроссовками по нетронутому снежному насту, побрел к расположенному по другую сторону двора полуразвалившемуся дровяному сараю. К нему он начал, одну за другой, присобачивать на разной высоте несколько листов бумаги. Развесив все семь, вернулся обратно.
Чахлый, отойдя чуть в сторону, справлял нужду у стены дома. Закончив отливать выпитое с утра пиво, заправил штаны и вернулся к импровизированному «лотку» с оружием.
— Как только метнусь, выхватывай револьвер и мочи этого чушка! — незаметно прошептал он в ухо Доцента, прошествовав мимо. — Ну что, начнем?
Цыган, уже успевший распечатать три разные коробки с патронами и зарядить в пистолеты, автоматы и даже снайперскую винтовку по три «желудя», поднял «макарова» и, почти не целясь, трижды надавил на спуск.
Положил пистолет, из ствола которого едва заметно вился дымок, обратно на брезент и, взглянув на Доцента, махнул рукой в сторону тира:
— Сходи принеси. Первая слева. Поглядим, не разучился ли я шмалять!
Когда мишень была уже в руках у Чахлого, он с первого взгляда смог по достоинству оценить как качество милицейского пистолета, обычно не отличающегося особой меткостью и в основном предназначенного для ближнего боя, так и умение самого цыгана метко стрелять навскидку. Все пули вошли точно в центр круга, не отклонившись дальше «восьмерки».
Удовлетворенно промычав, Чахлый скомкал бумагу и бросил ее на снег.
— Фирма веников не вяжет! — гордо фыркнул Стрелочник, беря в руки следующий ствол, наводя его на стенку сарая и прищуривая левый глаз...
Маячивший рядом с ним Чахлый терпеливо ждал подходящего момента, искоса поглядывая то на дряхлый дом с двумя смотрящими прямо ему в спину выбитыми окнами, за которыми как пить дать затаился припавший к прицелу подельник Стрелочника, то на сгруппировавшегося и готового выхватить «волыну», не вынимающего рук из карманов куртки Доцента, то на две зеленые лимонки, лежащие на капоте машины рядом с коробками патронов.
Теперь Чахлый точно знал, что нужно делать, для того чтобы ликвидировать осторожных, опытных барыг и завладеть оружием...
Иван Северов
Сознание возвращалось к Ивану медленно.
Во всем теле ощущался поршнем давящий изнутри, метрономом стучащий в каждой клетке организма пульс.
Обрывки ощущений сменяли друг друга, не давая полной картины происходящего, но уверенно подтверждая очевидное — в каком бы состоянии ни находилось тело, он до сих пор жив.
Так продолжалось до тех пор, пока неожиданно не появилось странное ощущение полета, невесомости, вскоре сменившееся ударом о твердый предмет и острой болью в позвоночнике.
Потом — вязкий, приятно обволакивающий лицо туман и вызванное им удушье, судорожное сокращение мышц и выворачивающий наизнанку кашель.
Оказывается, его просто облили водой...
Собравшись с силами, Северов разлепил непослушные, покрытые кровавой коркой веки и повел глазами влево-вправо, реагируя на окружающие его голоса. Даже от того немногого, что увидел, захотелось снова провалиться в спасительное забытье.
Он был в плену, вокруг — только враги.
— Очнулся, свинья?! — проскрипел склонившийся над ним бородатый золотозубый тип в натовском камуфляже и с зеленой повязкой на увенчанном папахой лбу. Протянув руку, он схватил Ивана за воротник куртки и легко вздернул вверх, на ноги. — Вздумаешь падать, добью без предупреждения.
Голова кружилась нестерпимо, глаза заливало теплой кровью, сочащейся из рваной раны на лбу, в ушах звенели колокола, мышцы отказывались подчиняться, норовив обмякнуть разом и уронить его, как кукловод — марионетку, но Иван, руки которого были связаны за спиной, все же устоял.
Сержант огляделся.
Небольшая поляна-загон, огороженная покосившимся плетнем. Крохотный, почти игрушечный и способный вскарабкаться даже по узкой горной тропке донельзя грязный джип «сузуки-самурай» с откинутой крышкой багажника...
Похоже, именно в японской тачке его доставили в это высокогорное логово боевиков.
Вокруг — глухой лес. А выше, куда ни глянь, — только горы, с их острыми снежными пиками.
Толкнув Ивана автоматом в грудь, бородач кивком головы указал нужное направление движения — к выложенному из камня на склоне, у подножия горы, длинному старому сараю, некогда предназначавшемуся для скота.
Рядом со строением, вокруг дымящегося костра, полукругом стояли несколько вооруженных, хорошо экипированных боевиков.
— Попробуешь дернуться — замочу, — равнодушно произнес конвоир, снова пихнув Ивана стволом под ребра. — Ты для меня хуже паршивой овцы!..
Подошли к группе боевиков. Золотозубый что-то сказал явно выделяющемуся на общем фоне командиру — высокому широкоплечему горцу с орлиным носом и выпирающим подбородком, с витой, «генеральской» золотой вышивкой на погонах.
Тот ничего не ответил, просто подошел к Северову вплотную, долго изучал его, разглядывая в упор, а затем сунул руку за пояс и с решительным видом вытащил острый кинжал, приставив его к горлу пленника.