Мысли Джека далеко не веселы, казалось, все в мире опостылело. И он пытался сосредоточиться на журнале, тоже, на его взгляд, совершенно неинтересном. Солнце уже садилось, скоро стемнеет и станет невозможно читать, а свечи еще не принесли. Устав от чтения, милорд решил немного вздремнуть, прямо в кресле. Храпел он при этом или нет — неизвестно. Но не прошло и четверти часа, как дворецкий разбудил его волшебными словами:
— Обед подан, сэр.
Карстерс лениво поднял голову.
— Что ты сказал, Джеймс?
— Обед подан, сэр, — повторил дворецкий и распахнул перед ним дверь.
— Наконец-то! Рад слышать это.
Милорд лениво поднялся и поправил галстук. И хотя обедать предстояло в одиночестве, внимательно оглядел и оправил свой туалет и сбил щелчком пальца пылинку с широкой манжеты, отделанной кружевом.
Затем через обшитый дубовыми панелями холл проследовал в столовую и уселся.
Шторы на окнах были задернуты и комнату освещали свечи в изящных серебряных канделябрах, отбрасывающие мерцающие блики на белую дамастовую скатерть и сияющее серебро. Ему поднесли блюдо с рыбой, и милорд позволил положить кусочек себе на тарелку. Дворецкий хотел знать, что он будет пить: кларет или бургундское? А может, эль? Мистер Карр решил в пользу кларета. Затем внесли говяжье филе, и милорд взял изрядную порцию. Потом последовала череда других блюд: куропатки, цыплята, утка, огромный ломоть ветчины, печенье, взбитые сливки.
Милорд не спеша и с удовольствием ел, отдавая должное всем этим яствам.
Дворецкий желал знать: возможно, мистер Карр выпьет все же стаканчик бургундского? На свет Божий явилась запыленная бутылка. Милорд обследовал ее через лорнет и одобрил. Он сидел, медленно потягивая вино, и взмахом руки велел унести ветчину.
Тут перед ним явилась новая чреда блюд, в том числе засахаренные фрукты и суп, а у локтя возникла тарелка с весьма упитанными голубями.
Одного уже переложили к нему на тарелку, и он, взяв вилку и нож, уже приготовился разделать птицу, как вдруг внизу послышался какой-то шум, зазвучали сердитые голоса, среди которых он различил один особенно пронзительный и настойчиво требующий мистера Карра или мистера Майлза. Милорд отложил вилку и нож и поднялся.
— Похоже, спрашивают меня, — пробормотал он и направился к двери.
Она тут же перед ним распахнулась и он, оказавшись в холле, увидел мистера Болея — тот налетел на молодого лакея, отказывающегося пропустить его в столовую. При виде Карстерса он вздрогнул и отступил. Надо сказать, что выглядел он чрезвычайно возбужденным и взволнованным.
— Слава Богу, вы здесь, сэр! — воскликнул мистер Болей.
Карстерс смотрел на него с удивлением. Манеры мистера Болея всегда отличались такой сдержанностью…
— К вашим услугам, сэр, — поклонился он. — Вы искали именно меня?
— У нас ужасное несчастье! — простонал мистер Болей. — Меня послала Бетти… срочно отыскать вас… или, если вас не будет, то мистера Майлза… потому как никто другой нам не поможет!..
Карстерс насторожился.
— Несчастье? Надеюсь, не… Впрочем, простите, что это я… Идемте, здесь нам будет удобнее, — и он провел гостя в маленькую гостиную. Болей сунул ему клочок бумаги.
— Сегодня утром Диана отправилась на прогулку верхом, а вернулась… только лошадь… И вот что было привязано у нее к седлу! Прочтите, сэр! Читайте же!
— Диана! — Карстерс подошел к столику, на котором стояла свеча, и пробежал глазами послание.
Оно было довольно кратким и, что называется, по существу.
«Возможно, мистер Болей помнит некоего мистера Эверарда из Бата, чье внимание к мисс Болей осталось тогда безответным. А потому он решил взяться за дело более энергично и рассчитывает продолжить знакомство с мистером Болеем в самом ближайшем будущем, когда мисс Болей станет «миссис Эверард», на что последний имеет смелость рассчитывать».