— Ладно, это не столь важно, — пожал плечами Трейси. — Ну, так что там, убил я этого глупца или нет?
Эндрю взглянул на него с отвращением.
— Нет, не убил. Только чуть-чуть задел, слава Богу.
— Что я слышу? Откуда вдруг такая любовь к Карстерсам?
Развернувшись на каблуках, Эндрю бросил через плечо:
— Может, он и мошенник, но чертовски замечательный малый! Да он бы точно заколол тебя, если б я не вмешался, — и он усмехнулся.
— Он мог сделать это дюжину раз, — ответил Трейси и потуже затянул повязку на рукаве. — Дерется, как десять дьяволов вместе взятые! Но явно сказалось переутомление.
И он проследовал за Эндрю и остановился, разглядывая бездыханное тело соперника.
Диана гневно и с вызовом смотрела на него.
— Отойдите, ваша светлость! Здесь вам нечего больше делать.
Вытащив табакерку, герцог взял понюшку табака.
— Так значит, вот как обстоят дела, дорогая… Я этого не знал.
— Хотите сказать, что это изменило бы ваше отношение ко мне?
— Ни в малейшей степени, дитя мое! — ответил он и с щелчком захлопнул табакерку. — Просто я несколько удивлен. Похоже, ему опять повезло… — и с этими словами Трейси отошел к двери, поскольку снова громко, на весь дом, зазвенел колокольчик.
Эндрю, наливавший коньяк в стаканчик, так и застыл с бутылкой в руке.
— Гром и молния! Похоже, у нас сегодня нет отбоя от гостей! Кто же это на сей раз? — и он вышел из комнаты, не выпуская бутылки из рук.
Через секунду послышался удивленный возглас, затем — громкий смех, и в комнату вошел О’Хара в сапогах со шпорами и тяжелом плаще. Торопливо приблизился он к милорду и опустился на одно колено. Оглядел друга, затем поднял глаза на Ричарда.
— Он жив?
Ричард кивнул, избегая его гневного испепеляющего взгляда.
О’Хара снова склонился над Джеком.
— Он ранен?
Ему ответила Диана:
— Рана легкая, сэр Майлз, но в то же, поврежденное плечо. Он просто переутомился после долгой скачки… Мистер Карстерс тоже так считает.
Майлз осторожно просунул одну руку под плечи милорда, другую — под колени и, легко подхватив его на руки, понес к дивану, на который и опустил после того, как Диана поправила на нем подушки.
— Тут ему будет удобнее, — сказал он и перевел взгляд на девушку. — С вами все в порядке, дитя мое?
— О, да… да, совершенно. Он подоспел как раз вовремя… и сражался за меня, — тут выдержка изменила Диане. — О… Я… я так люблю его, сэр Майлз… и вот только теперь узнала, что он — граф! — и девушка вздохнула.
— Уверен, это не имеет значения, дитя мое. Надеюсь, с ним вы будете счастливы.
Диана улыбнулась сквозь слезы.
О’Хара обернулся к Ричарду, стоявшему чуть поодаль и не сводившему встревоженного взгляда с брата.
— Так что? — спросил Ричард.
— А ничего, — коротко ответил ирландец и направился к лорду Эндрю, который яростно спорил о чем-то с братом.
Ричард же подошел к дивану и стоял, молча глядя на Джека.
Вдруг Диана радостно вскрикнула:
— Он приходит в себя! Да, он повернул голову! О, Джек, дорогой, любимый, взгляните же на меня! — и она склонилась над ним и глаза ее сияли нежностью и любовью.
Веки милорда дрогнули, глаза открылись. Секунду он смотрел на девушку, словно не узнавая.
— О… Диана!
С нежностью взяла она его лицо в ладони и крепко поцеловала в губы. Затем заглянула в бездонные синие глаза.
Милорд поднял руку, обнял девушку и крепко прижал к себе. Через минуту она высвободилась и встала рядом с диваном. Глаза Джека, в которых застыло недоверчивое выражение, устремились на брата. Затем он приподнялся на локте.
— Мне, наверное, снится… Это ты, Дик? — но в голосе его звенела неподдельная радость.
Подойдя к брату, Ричард решительно и бережно пытался уложить его обратно на подушки.
— Джек, дорогой… О нет, тебе надо лежать.
— Лежать? — воскликнул милорд и сбросил ноги на пол. — Даже не подумаю! Я прекрасно себя чувствую, вот только голова немного кружится… Но как, черт возьми, ты здесь оказался? Так это ты выбил шпагу у меня из рук, да? Как ты посмел вмешиваться, молокосос ты этакий! Дай-ка мне руку!
— Но зачем вам вставать? — умоляюще воскликнула Диана.
— Чтоб покрепче обнять вас, моя родная! — ответил он и тут же исполнил свое намерение.
Затем взгляд его упал на мужчин, продолжавших отчаянно спорить о чем-то: Эндрю громко выражал свое негодование, Трейси, как обычно, был холодно-саркастичен, а О’Хара — так тот просто кипел от ярости.
— Боже! — воскликнул милорд. — А эти-то откуда взялись?