— О, Джек, дорогой! Майлз говорит, что вас опять ранили в то же плечо, бедняжка! Я готова поклясться, ни у одного из вас, мужчин, не достало ума позвать доктора и вы, должно быть…
— Погодите, погодите, девочка! — остановил ее муж. — Рана не опасная, так, царапина, не более того. Лучше веди-ка его в дом и дай чего-нибудь выпить! Клянусь Богом, он только об этом и мечтает!
Молли надула было губки, потом рассмеялась и повела Джека в дом.
За элем Джек рассказал ей всю свою эскападу — до того самого момента, как он расстался с Дианой в Литтлдине. Затем О’Хара, довольно похохатывая, продолжил историю.
— Эх, Молли, видела бы ты, какая физиономия была у этого мистера Болея, когда дочка сообщила ему имя Джека! Нет, он прямо не знал, что делать и куда ему деваться, так взволновался, бедняга! А мисс Бетти, та просто с ума сходила от радости и только и металась, что от Ди к Джеку и обратно. В таком состоянии, ну, ты просто вообразить себе не можешь!
Молли, слушавшая сие экстатическое повествование с круглыми от изумления глазами, лишь восторженно ахала, затем вдруг вскочила, захлопала в ладоши и заявила, что она была права.
— В чем же это, радость моя? — осведомился О’Хара.
— А разве не я, сэр, сотни раз повторяла вам, что, если мы уговорим Джека остаться, все образуется? Теперь ты видишь, Майлз, я оказалась права!
— Да, помню, что-то ты как-то лепетала, — вынужден был признать муж.
— Мне нравится это «как-то»! Я всегда это знала и верила. И все-таки заставила вас остаться, верно, Джек?
— Да, — согласился он. — И пугали тем, что если я не останусь, Майлз непременно заболеет и вконец зачахнет.
Миледи пропустила мимо ушей ворчание мужа.
— Теперь вы поняли, что исключительно благодаря мне… — впрочем, продолжать она не стала, а затеребила Майлза, заявив, что пора переодеваться к обеду.
Поднявшись наверх, Карстерс застал в своей комнате Джима. Весело приветствовал его и уселся за туалетный столик.
— Сегодня мне нужен праздничный наряд, Джим. Думаю, розовый бархат с кремовыми кружевами будет в самый раз.
— Слушаюсь, ваша светлость, — сдержанно ответил Солтер.
Джек развернулся в кресле.
— Что такое? Что за муха тебя укусила?
— Я так понял, ваша светлость оказался графом… — сказал бедняга Джим.
— Какой идиот успел тебе проболтаться? Я хотел сказать сам. Так ты… уже знаешь мою историю?
— Да, сэ… то есть, милорд. И стало быть, мои услуги вам больше ни к чему, я так понял?
— Да с чего ты взял? Ты что же, хочешь меня покинуть?
— Хочу? Нет, сэр, то есть, милорд, конечно, нет. Просто подумал, что вам потребуется теперь настоящий камердинер, а не… такой, как я…
Милорд отвернулся к зеркалу и вынул булавку из галстука.
— Не валяй дурака!
Эта загадочная ремарка, похоже, взбодрила Джима.
— Так вы и вправду оставляете меня, сэр?
— Ясное дело, да. Что я вообще буду без тебя делать, а? А Мэри, эту славную девушку из Фиттеринга, мы устроим в служанки Диане. Поскольку я собираюсь жениться, причем безотлагательно!
— О, сэ… милорд! Я просто ужас до чего рад, да… ваша светлость. Так значит, розовое, сэр? С серебряной отделкой?
— Думаю, да, Джим. И кремовый, такой совсем бледно-кремовый жилет, ну, тот, на котором вышита роза.
— Да, сэр, ваша светлость.
Милорд взглянул на него с тоской.
— Эй, Джим!
— Да… ваша светлость?
— Ты уж прости, но я просто не в силах этого выносить.
— Прошу прощенья, милорд.
— Ну, просто не могу слышать, как через слово ты долдонишь это ваша светлость, ваша светлость!.. Не могу и все!
— Но, сэр… Так что, мне, выходит, можно по-прежнему называть вас просто сэр?
— Да, я предпочел бы именно так.
— О, сэр… спасибо вам, сэр.
Вплетая в парик Карстерса ленту, Джим вдруг замер и Джек увидел в зеркале, как вытянулась у него физиономия.
— Ну, а теперь в чем дело? И куда ты дел мои мушки?
— Вон там, в маленькой шкатулке, сэр… да, вон в той. Просто я подумал… вот заячья лапка, сэр… подумал, что так никогда теперь и не увижу, как вы останавливаете карету, сэр!
Милорд, собравшийся приклеить мушку в нужном месте, в уголке рта, пытался удержаться от смеха, но не выдержал и так громко расхохотался, что звук этот донесся через лестничную площадку до комнаты Майлза. Тот лишь покачал головой и довольно хмыкнул. Как же давно не слышал он этого звонкого и веселого смеха!..
ЭПИЛОГ
Сидя у окна своего венецианского особняка, герцог Андоверский задумчиво вертел в руке письмо. Почерк на конверте был сестринский. Он глубоко вздохнул, вскрыл сургучную печать и разложил листки на подоконнике.