Обнаженного?
С какой это стати он голый?
Оторвав взгляд от багровых пятен на руках и на теле, он принялся обозревать окружавшую его обстановку. Он находился в комнате, в которой ему раньше не приходилось бывать — надо сказать, довольно жалкой. Примерно в такой же он жил, когда учился на отделении архитектуры в университете, но даже та дешевенькая квартирка, располагавшаяся рядом с университетом, выглядела не в пример опрятнее, нежели эта. Стены в той квартире потрескались, а в одном месте, там, где дверца туалета беспощадно колотила по штукатурке, в стене образовалась дыра. Зато стены были при этом аккуратно выкрашены белой краской, отличной белой краской. Гленн покрасил их собственными руками.
Стены, которые окружали его сейчас, были бежевого цвета, вернее — грязно-бежевого. Такую краску обыкновенно использовали при отделке самых дешевых квартир. У одной из стен стояла старая-престарая кровать с продавленным изголовьем. Ткань, которой был обит валик, пришла в такую ветхость, что теперь уже не представлялось возможным определить ее первоначальный цвет.
В центре комнаты располагались колченогий стол и парочка металлических стульев, грубо раскрашенных под дерево.
И опять вокруг была кровь.
Она покрывала и стены, и мебель.
Кровь, всюду кровь.
Он собрался было выбежать из комнаты, но эти проклятые стены словно начали смыкаться над ним. Они окружали его, давили на него — Гленн никак не мог отыскать дверь.
Одни только стены были вокруг. Стены, покрытые уже начинающими подсыхать алыми разводами.
Теперь Гленн чувствовал кровь под своими голыми ступнями. Она была еще теплой и липкой. Гленн хотел выбежать из комнаты, однако ноги отказывались ему служить — казалось, их заковали в бетон.
Стены давили на него все сильнее, он даже вытянул руки, чтобы не дать им себя раздавить, но при этом коснулся их забрызганной кровью поверхности. Кровь испачкала кончики его пальцев, и он открыл рот, чтобы издать крик затравленного животного.
Но никакого крика не последовало.
Спазм перехватил его горло с такой силой, что и дышать-то стало невмоготу, не то что кричать.
Он беспомощно огляделся и наконец увидел дверь.
Она была открыта и вела в другую комнату.
Пытаясь побороть овладевший им страх, Гленн направился к двери, хотя каждый шаг давался ему с трудом. В другой комнате горел свет, и он заметил там сверкающую белой эмалью поверхность. За дверью определенно помещалась ванная.
Там должен быть душ.
По крайней мере, он сможет смыть с себя кровь — с тела, с лица, с волос. Гленн тихонько застонал, распахнув дверь ванной, но и этот жалкий стон замер у него на губах, когда он разглядел то, что находилось в ванне.
Там лежало тело мужчины — совершенно обнаженное, как и его собственное. Горло мужчины было перерезано, а грудная клетка рассечена и распахнута, словно дверца шкафа, открывая доступ к сердцу и легким.
Хотя Гленн был абсолютно уверен, что этот человек мертв, все же продолжал наблюдать за ним остановившимися глазами. И вдруг, к своему ужасу, обнаружил, что сердце несчастного бьется, а легкие поднимаются и опадают в строгом соответствии с ритмом дыхания.
В горле у Гленна снова зародился крик, он отпрянул, поскользнулся и рухнул на лежащее в ванне тело. Инстинктивно он вытянул руки вперед, чтобы смягчить падение, и они погрузились прямо в разверстую грудь несчастного. Гленн едва не задохнулся, его желудок сжался, и он понял, что его сию минуту стошнит. Всей поверхностью тела Гленн теперь соприкасался с холодными и влажными кожными покровами незнакомца. Неожиданно труп начал оживать — он обнял Гленна и изо всех сил прижал его к своему развороченному телу.
Голова мертвеца стала медленно поворачиваться, а глаза открылись.
Потом задвигались губы, и Гленн почувствовал их холодное прикосновение в своей шее.
Затем его кожи коснулась гладкая поверхность зубов.
Ужас придал Гленну сил. Ему удалось извернуться и высвободиться из объятий мертвеца.
— Нет! — завопил он, неожиданно вновь обретя способность кричать. — Нет!
— Нет! — еще раз крикнул Гленн и сел. Стоило ему проснуться, как ночной кошмар сразу же улетучился, и тем не менее страшные воспоминания о трупе в ванной навечно отпечатались в его мозгу.
В течение нескольких секунд Гленн не мог определить, где он находится. Он сидел тихо, стараясь успокоиться и с трудом переводя дыхание. При этом его тело сотрясала дрожь: он вспоминал испачканные кровью стены и упорно ждал, когда страх ослабит свою хватку. Сердце Гленна снова заколотилось, и его опять охватил страх — неужели начинается сердечный приступ? Через несколько минут сердце стало успокаиваться, и Гленн окончательно пришел в себя.