Кевин снова закатил глаза.
— Нет, скажи — обещаешь? — продолжала настаивать Энн.
— Делай, как говорит мать, и я возьму тебя на рыбалку в субботу.
— Правда? — лицо Кевина засветилось от радости.
— Правда. Я тебе обещаю, если ты тоже пообещаешь.
— Я обещаю, — радостно пропел Кевин. — Куда мы поедем? — требовательно спросил он. — Может быть, на всю ночь? А можно я возьму с собой Джастина?
— Нет, Джастин на этот раз не поедет, — рассмеялся Гленн. — Поедем только мы с тобой. Признаться, я не знаю, куда мы отправимся. Возможно, мы остановимся где-нибудь на ночь, а возможно, и нет. Все будет зависеть от того, что скажет твоя мать.
Кевин тут же рванулся из кухни, чтобы срочно позвонить Джастину Рейнольдсу и сообщить ему, как он собирается пронести выходные. Тем временем Энн снова ощутила раздражение. Что происходит в этом доме? Когда это, спрашивается, Гленн надумал отправиться на рыбалку? И почему он ни слова не сказал ей о своей затее? Раньше, помнится, они всегда вместе принимали решения, касавшиеся детей. Еще до рождения Хэдер они договорились: проблемы, связанные с детьми, решать только сообща.
— Мое мнение, стало быть, уже никого не интересует? — задиристо спросила Энн, оставив всякие попытки скрыть свои истинные чувства. — Коль скоро ты дома, объясни заодно, почему ты не оставил мне записку? И это после того, что случилось…
— Эй! — со смехом воскликнул Гленн и замахал руками, словно отбиваясь от пчелиного роя. — Мне искренне жаль, что я не поставил тебя в известность о том, где нахожусь. Просто я ходил к Горди Фарберу, и это отняло v меня несколько больше времени, чем я ожидал.
Раздражение Энн мгновенно обратилось в озабоченность.
— И какое заключение сделал Горди? — спросила она. Врач звонил по ее просьбе, но она надеялась, что он не сказал об этом Гленну.
— По его мнению, я иду на поправку, — ответил Гленн, поскольку не видел никаких причин волновать жену. Кроме того, и Фарбер, и Джекобсон в один голос требовала от него избегать всяких волнений.
— Если бы я вернулся домой пятью минутами раньше, ты бы даже не узнала, что я выходил, так?
Он подошел к Энн поближе и притянул ее к себе.
— Согласись, что я опоздал не больше чем на пять минут.
Гленн все сильнее прижимал жену к себе, и боевой настрой, который Энн всячески в себе укрепляла, дал слабину.
— Твое опоздание равнялось приблизительно десяти минутам, — сказала она, пытаясь сохранить контроль над ситуацией. — Кроме того, ты не ответил, почему ваша с Кевином поездка готовилась в тайне от меня? Мы всегда обсуждали дела такого рода вместе, помнишь?
— Как я мог поделиться этим с тобой? — произнес Гленн. — У меня раньше и в мыслях не было ехать с Кевином на рыбалку.
Теперь его губы добрались до шеи Энн. Она испытывала сложные чувства: ей хотелось и оттолкнуть Гленна от себя, и покрепче к нему прижаться.
— Подожди, Гленн, — запротестовала она, по Гленн продолжал сжимать ее в объятиях. — Ох, Гленн, ну что мне с тобой делать? — вздохнула Энн и окончательно сдалась на милость мужчины, которого любила и за которого когда-то вышла замуж.
Гленн по-прежнему обнимал ее, когда в комнату вбежал Бутс. Песик поначалу радостно кинулся к Гленну, но потом неожиданно остановился, и его передняя лапа зависла в воздухе. Шерсть на загривке у Бутса встала дыбом, из пасти вырвалось тихое рычание.
Не сводя глаз с Гленна, Бутс, пятясь, вышел из комнаты.
Глава 57
Ролф Густавсон и Ларс Гундерсон вместе удили рыбу вот уже более семидесяти лет. Они выросли вместе в Билларде, были ближайшими соседями и, едва научившись ходить, вместе забрасывали рыболовные снасти в судоходный канал, отделявший местность, где они проживали, от большей части Сиэтла, простиравшейся к югу от канала. В те далекие дни они вместе грезили о дальних странствиях и экзотических землях, которые они увидят, когда вырастут. Однако жизнь распорядилась иначе, и по прошествии семидесяти лет они по-прежнему обитали в Билларде. Теперь, правда, на расстоянии квартала друг от друга и неподалеку от места, где прошло их детство. Они оба овдовели и все еще вели нескончаемые разговоры о том, как хорошо было бы съездить в Норвегию, чтобы познакомиться с двоюродными братьями и сестрами, которых никто из них и в глаза не видел. И еще они любили удить рыбу. Единственное, что изменилось в их привычках за последнее семидесятилетие, так это заповедные места ужения. Теперь они предпочитали забрасывать свои удочки в быстрые горные стремнины на востоке от города, а не просиживать задницы у канала, рассекавшего Сиэтл на две неравные части. В это утро они вышли еще до рассвета. Они выходили в одно и то же время каждое воскресенье с тех пор, как три года назад умерла жена Ларса. Удочки и прочее рыбацкое снаряжение они положили на заднее сиденье старого «доджа» Ролфа, а кофе и бутерброды лежали на коленях Ларса. К тому времени, когда старики переехали через мост И-90 и их машина начала подниматься вверх по направлению к Сноквалми-пас, между ними вспыхнула перебранка: они никак не могли договориться, в каком месте сделать остановку, чтобы испытать наконец рыбачью удачу.