Марк предусмотрительно отодвинул в сторону чашку, зная, что Джек сейчас хлопнет газетой по столу.
— «Семь нераскрытых дел»! Каково! — грохотал Маккарти. — Что за чушь собачья? Когда она все это написала? Ты же говорил мне, что ее муж находится в этой долбаной больнице!
— Да, верно, — спокойно ответил Марк и откинулся на спинку стула, как бы пытаясь отдалиться от праведного гнева своего шефа. — Как раз сегодня утром я отправил ей небольшой букет цветов в надежде, что это хоть как-то подбодрит ее.
Лицо Маккарти побагровело еще сильнее, и Марк испугался, как бы его начальник не лопнул от злости. Увидев, что на шее шефа вспучилась темная жила, Марк решил попытаться охладить его пыл.
— Знаешь, Джек, если Эккерли услышит, что ты назвал Энн Джефферс «чертовой бабой», то она еще до обеда предъявит тебе обвинение в сексизме и мужском шовинизме.
Это подействовало на шефа как холодный душ. Джек Маккарти резко обернулся и окинул кабинет Марка тревожным взглядом. Офицера Эккерли в кабинете не было.
— Боже мой, Блэйкмур, не надо так жестоко шутить. Мне осталось всего три года до пенсии и очень не хотелось бы, чтобы на меня навесили это дерьмо.
Джек плюхнулся на стул неподалеку от Марка и угрюмо уставился на газетную фотографию Энн Джефферс, сопровождавшую ее очерк.
— Ты знал, что она собирается написать эту чушь?
Блэйкмур пожал плечами:
— Она же должна была написать что-нибудь, верно? Надеюсь, ты не забыл, что она журналистка? Зачем тогда ее приглашать на саму процедуру казни?
— Понимаешь, она так написала, что можно подумать, будто она говорила с самим Крэйвеном, лежащим в могиле.
Голубые глаза Маккарти заметно потемнели.
— Он долго мучился, Марк? — спросил Маккарти, наклонившись вперед. — Черт бы тебя побрал, скажи мне, что он корчился в судорогах! Скажи, что этот сукин сын наделал в штаны, пока они поджаривали его! — Маккарти сильно стукнул кулаком по своей ладони. — Господи, как бы мне хотелось самому врубить эту штуку!
Марк Блэйкмур нервно заерзал на стуле и подумал, что не позавидуешь тому, кто навлек на себя подобный гнев его шефа. Он даже пожалел Энн Джефферс. Но, с другой стороны, в их отделе нельзя было найти ни единого человека, который осмелился бы выразить сочувствие Ричарду Крэйвену, — работники отдела слишком много знали о его жертвах. Да и самого Блэйкмура едва не стошнило, когда он пришел в морг и увидел одну из жертв убийцы. Поначалу все шло нормально, ко когда медики сказали Блэйкмуру, что жертва была жива во время вскрытия грудной клетки, он извинился и выбежал в туалет, где долго стоял над раковиной. Но сейчас Крэйвена уже казнили, и поэтому слова Маккарти встревожили Блэйкмура, тем более что вскоре посыпались жалобы на Энн Джефферс и от других членов их группы. Он вспомнил свою беседу с Энн, когда они летели назад в Сиэтл. Возможно ли хоть самое ничтожное сомнение в их правоте?
— Почему она до сих пор пинает дохлую лошадь? — спросил сидевший до этого молча Фрэнк Лавджой. — Ведь она занималась Крэйвеном около пяти лет. Неужели ей не надоело?
— Пусть пишет, что хочет, черт бы ее побрал, — проворчал Маккарти. — Нам пора заняться другими делами. Кстати, Фрэнк, что там по поводу того трупа, который вчера ночью был доставлен в Харборвью? Меня это касается каким-либо образом? Следует ли мне ждать звонка мэра?
Лавджой сокрушенно покачал головой:
— Очередная разборка. Мне иногда кажется, что мы должны выпустить всех этих подонков на волю, чтобы они перебили друг друга. Недоноски проклятые.
Маккарти одобрительно хмыкнул и снова посмотрел на Блэйкмура.
— Так, и чем же ты, интересно, будешь теперь заниматься — после Крэйвена?
Хотя было только восемь часов утра, Марк устало вздохнул и показал на кучу папок с нераскрытыми делами, покоившихся на его рабочем столе. А в дальнем углу кабинета громоздилось полдюжины коробок, доверху забитых бумагами. Несколько лет он фиксировал всю информацию, касавшуюся Ричарда Крэйвена и его предполагаемых жертв, собирая ее по крупицам со всех концов страны. Вместе со своей партнершей Лоис Эккерли он тщательно изучил обстоятельства тех преступлений, которые прекратились с арестом Крэйвена, но так и не нашел никакой зацепки. Они много раз перерывали все коробки, перечитывали все бумаги, анализировали все известные им факты, но найти хоть какую-то связь с Ричардом Крэйвеном так и не смогли. Однако он чувствовал: нечто в этих коробках ускользнуло от их внимания. Чутье опытного сыщика подсказывало ему: в накопившейся куче бумаг должен найтись хотя бы один маленький факт, который поможет им связать воедино все эти дела. То же самое чутье говорило ему: в деле Крэйвена что-то не так, в нем есть некая тайна, которую еще никто не разгадал. Иногда, в самые тяжелые дни, когда отчаяние подступало к горлу и не давало возможности спокойно работать, Марку удавалось убедить себя в том, что он не может раскрыть эту тайну лишь из-за отсутствия самой тайны. Но почему же тогда выработанная годами работы интуиция упорно убеждала его в виновности Крэйвена? Ведь в течение последних двадцати лет Блэйкмур постоянно руководствовался профессиональным чутьем, и оно практически никогда не подводило его. Он снова вздохнул и удрученно посмотрел на папки с делами. Может быть, действительно, собрать всю эту макулатуру и отнести в хранилище, чтобы она не мозолила ему глаза и не дразнила его каждый Божий день. Марк повернулся к Маккарти и кивнул в сторону коробок: