— Ты мог бы выключить его, если не смотришь, — по-хозяйски распорядилась Энн.
— Я смотрю, — ответил Кевин, даже не потрудившись поднять голову от книги.
Энн решила не тратить время на бесполезный спор с сыном, так как тот действительно обладал удивительной способностью одновременно читать книгу, смотреть телевизор, участвовать в разговоре и слушать музыку. Этот талант он унаследовал от своего отца, который тоже часто занимался несколькими делами сразу и при этом каждое из них делал великолепно. Что же касается ее, то ей всегда удавалось одновременно лишь восхищаться и возмущаться такой необычайной способностью. Она не могла понять, как можно делать домашнюю работу и при этом смотреть телевизор.
— Я еду в больницу к отцу, — объявила она.
Кевин наконец-то оторвался от книги, почувствовав в голосе матери легкую тревогу.
— Что-нибудь случилось?
Энн покачала головой:
— Мне просто захотелось прогуляться, вот я и решила совместить приятное с полезным.
— Хорошо.
— Скажи Хэдер, что вы не должны выходить на улицу.
Кевин закатил глаза и тяжело вздохнул.
— Боже мой, мама, я же не ребенок. Ничего с нами не случится.
Энн решила не портить сыну настроение и, наклонившись над ним, поцеловала его в лоб.
— Вернусь через час. Надеюсь, все будет нормально. Договорились?
Ночной воздух был довольно прохладен, и она всю дорогу держала руки в карманах. Дойдя до Мерсер-стрит, где начинался опасный район, она повернула направо, поднялась до Пятнадцатой улицы и повернула на Томас-стрит, откуда до больницы было рукой подать. В здание она вошла через черный ход и сразу направилась к лифту. Поднявшись на третий этаж, она сняла трубку красного телефона и назвала себя. Через секунду в коридоре появилась Эннет Брейди.
— Ваш муж уже спит, но я думаю, что вы вполне можете посидеть с ним несколько минут.
— Как он себя чувствует? — спросила Энн сестру, когда та вела ее по коридору в реанимационное отделение.
— Вообще-то ему сегодня намного лучше. Он уснул сразу же после ужина и проснется, я надеюсь, совершенно другим человеком. Откровенно говоря, я бы на вашем месте не стала сейчас будить его. Сейчас ему нужно как можно больше спать.
Сестра приоткрыла дверь палаты Гленна и позволила Энн заглянуть внутрь. Мягкий свет уличных фонарей за окном тускло отражался на спокойном лице спящего. Сейчас он уже больше походил на того человека, за которого Энн когда-то вышла замуж. Все ее тревожные чувства мгновенно растаяли как прошлогодний снег. Она с легким сердцем отошла от двери.
— Сегодня меня неожиданно стали одолевать глупые мысли, — откровенно призналась Энн сестре, когда они шли к выходу. — Конечно, мне следовало просто позвонить вам, но почему-то захотелось самой взглянуть на него. Знаете, это напомнило мне мое отношение к детям, когда они были еще совсем маленькими. Когда мне говорили, что с ними все в порядке, то мне всегда хотелось лично убедиться в этом.
— Ничего страшного, — успокоила ее сестра. — Многие жены наших пациентов приходят к нам даже ночью. А вот мужья редко показываются здесь даже в обычное время. Гетеросексуальные мужчины в Америке всегда страдали неразвитым семейным инстинктом.
Энн направилась к выходу, помахав на прощание рукой медсестре. Та пожелала ей благополучно добраться домой.
— Знаете, — крикнула она вдогонку, — та женщина, которую недавно убили, жила совсем неподалеку от больницы.
«Да-да, несчастная проститутка, которая напоролась не на того клиента», — подумала Энн, спускаясь на лифте вниз. Ей стало жаль ту женщину, ведь она всего-навсего пыталась заработать себе на жизнь. Пусть способ заработка и не был вполне достойным, но все же она не заслужила подобной участи. Вспомнив предостережение медсестры, Энн вышла из больницы через главный подъезд и пошла по Шестнадцатой улице, слабо освещенной редкими уличными фонарями. Приблизившись к очередному фонарю, она вдруг почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Энн замедлила шаг и пристально осмотрела улицу.
Вокруг ни единой души.
Немного успокоившись, она пошла дальше, но чувство тревоги по-прежнему не покидало ее. На углу Томас-стрит ее нервы стали сдавать, и Энн повернула налево, незаметно для себя ускоряя шаг. Вскоре гнетущее ощущение чужого взгляда, вперившегося в ее затылок, стало постепенно ослабевать, а к концу улицы она уже была абсолютно уверена в том, что стала жертвой собственных глупых фантазий.