— Уйдем, — тихо предложил он своей подруге, та быстро испуганно кивнула. Она тоже была реалисткой и догадывалась, что с ней могут сделать эти смуглые наглые парни с клекочущими голосами.
— А ты что русская свинья, подраться разве не хочешь? — встав вызывающе спросил один их парней.
— Нет, — с усилием шевеля как онемевшими губами сказал Витёк, — не хочу.
Поднялись остальные. Подошли. Улыбаясь от грядущего удовольствия окружили. Витек испуганно оглядывался. Одним сильным ударом по голове Витька уложили на пол, в глазах у него помутнело. Дальше его добивали ногами. Испуганные посетители не вмешивались. Девушка отчаянно закричала, ей отвесили хлесткую пощечину:
— Молчи сука!
И она замолчала. Избитого окровавленного Витька подняли и поставили на колени. Поднесли нож к горлу потребовали:
— Кричи. Русские говно! Кричи. Ну…?
Еле шевеля разбитыми губами, плача от боли, страха и унижения Витёк кричал всё что он него требуют, нападавшие хохотали наслаждаясь своей силой, своей властью, ловили кайф от его унижения.
— Теперь, ты, — один из нападавших подошел к испуганной девушке, уверенно и сильно взял ее за горло, — ты сука кричи: Русские говно! Кто не с нами тот под нами! Ну… кричи сука…
Она не стала кричать. Ей разорвали короткое модное платье и избили. Но Витёк этого не видел. Когда его подругу схватили за горло он дернулся и хотел встать, его ударили в затылок и он потерял сознание. Очнулся от осторожных прикосновений, ему протирали лицо мокрым платком. Нападавшие уже уехали. Теперь все вокруг громко возмущались. Милицию, тогда еще милицию, уже вызвали. Витёк был реалистом, он не стал писать заявление. Знал, это не к чему не приведет, живы и слава богу, а то ведь могли и убить. Вернувшись домой он не разбавляя пил шестидесятиградусный виски и чувствовал как с каждым глотком все сильнее и сильнее разгораясь в нем клокочет ненависть. Но он был реалистом и не пошел с охотничьим ружьем на улицу, чтобы убить первого попавшегося смуглого человека. Рядом с ним на диване сидела его избитая девушка и ласково неловко утешала его. От этого становилось совсем уж совсем муторно и просто невыносимо стыдно. Пьяный крича: «Надо быть реалистом!», он перебил в квартире все зеркала, чтобы не видеть своего отражения, своего опухшего лица. Лица реалиста, лица жалкой слизи, лица «русского говна». В ту ночь он хотел умереть и умер. Успешный менеджер, счастливый человек умер и родился другой, кем он стал, он и сам не понимал, он просто понял, что стал другим. Утром он позвонил на работу и не объясняя причин попросился отпуск. Он был хорошим работником и ему пошли навстречу. Он был реалистом и знал, что всегда будет помнить как его унижали, как он захлебываясь кровью и слезами повторял, что «русские говно» и что его девушка которую он не смог защитить видела всё это. Он не смог простить ей своего позора и они расстались. Больше никто из его знакомых об этом случае ничего не знал, можно все забыть, его никто не попрекнет. Жизнь продолжается. Но он не мог забыть, ненависть жгла его. И он не стал заливать ее ни заморским виски, ни русской водкой. Он был реалистом и не искал себе оправданий, он стал искать тех кто как и он не больше хочет быть «русским говном». Он был очень неглупым человеком и искал тех кто не болтает и не льет публичные слезы «о несчастном русском народе», кто не шастает напоказ в вызывающей униформе по около всяческим тусовкам. Он искал тех кто готов с оружием в руках сопротивляться оккупантам и пришлым нацистам. Он искал бойцов национального сопротивления.
Где и как он встретился с Вадимом он не рассказывал, а я и не спрашивал. Он вступил в их группу. Бросил курить, почти прекратил выпивать. Он был реалистом и его не беспокоили отдаленные возрастные последствия от курения и употребления алкоголя, он знал что вряд ли доживет до тридцати, его сразу предупредили об этом и он это принял. Но алкоголь резко снижает реакцию, курение сажает «дыхалку», а он активно, настойчиво занимался искусством выживания, искусством побеждать в бою. Он стал бойцом. Он стал тенью. Ну кто может подумать, или даже предположить, что этот молодой успешный в меру циничный менеджер, состоит в боевой автономной группе и участвует в акциях. Никто. Пока, никто. Только другие тени знали его иное лицо и его новое имя: Кит.