— А еще как вербуют и вообще кого склоняют к сотрудничеству? — помолчав спросил я.
— Ну допустим, парень или девушка общаются в движении и участвуют в легальных акциях протеста. Их хватают и волокут в отдел, там устанавливают все данные. Первое дело это запугать и установить, тех кто может активно участвовать в протестных действиях, их берут за заметку чтобы если чего… профилактически арестовать или спровоцировать на определенные действия. Второй смысл законных трехчасовых задержаний это подборка будущих провокаторов. Если задержанное лицо представляет оперативный интерес его вербуют, — пояснял Маузер, — Не обязательно сразу, могут и подождать немного. Как правило действуют достаточно грубо: Учишься в институте? Отчислим и вперед в армию, а уж мы постараемся чтобы тебя отправили куда погорячее. Наркоту чаще всего подкидывают, огнестрельное оружие намного реже. Бывает, что под пытками выбивают нужные показания, а потом шантажируют: «Смотри эту запись передадим твоим дружкам, так они же тебя и убьют». Иногда вполне реальные уголовные дела прекращают, только стучи. Представьте себе еще совсем молодого неокрепшего человека на которого обрушили всю мощь карательной системы. Он один, против него государственная машина, для которой раздавить его это пара пустяков. Многие ломаются. Становятся провокаторами. Почти все они ненавидят своих кураторов, за то что их сделали подлецами. Поверьте это очень опасно, очень. Такой агент в любой момент может убить своего «наставника» или публично совершить акт насилия сообщив, что он это сделал по приказу соответствующей службы. В истории спецслужб есть масса таких скандальных примеров. Если человек хочет от этого уйти, то самый простой способ это публично объявить о том кто его толкнул на провокации и чем его шантажировали. В этом случае, его физически не тронут те на кого он «стучал», а его так сказать «наставник» получит хороших трендюлей от своего начальства и его карьера в политическом сыске будет сильно затруднена если вообще не прекратится.
— Вы не упомянули категорию идейных сторонников существующего порядка, которые с риском для жизни внедряются в подполье, дабы прекратить их незаконные действия, — намерено сурово и взволнованно, как бездарный актер в любительском спектакле, сказал я, — и возможно убедить их в ошибочности их убеждений. Потребовать явки с повинной, дабы искупив свою вину, они в дальнейшем стали полезными членами нашего суверенно демократического и самого толерантного общества.
Если это и показались присутствующим едким сарказмом то я не виноват. Лэнс посмотрел на меня с явным подозрением и легкой обидой.
— Я наш разговор не пишу, — обидевшись мрачно сказал он.
— Это наш гость так придуривается, — успокаивая его усмехнулся Маузер, — не обращай внимание.
— Ну а за деньги? — оставив без ответа реплику Маузера спросил я, — Есть такие кто за деньги предоставляет информационные услуги?
Лэнс заливисто засмеялся.
— Есть конечно — насмешливо заверил он, — Вот я деньги получаю, знаю еще троих что за их получение расписываются. Слыхал и про таких кто без всяких расписок финансы получает. — И сразу без перехода заметно повысив градус насмешки, — Дядя! Ты откуда к нам приехал? Какие еще деньги провокаторам? Все казенные оперативные суммы кураторы себе забирают. Ты что думаешь там бюджет не пилят? До агента ничего не доходит, ему объясняют типа: «не посадили тебя дурака вот и радуйся, пока не передумали». Это тебе не царские времена когда Азефу золотом по пять тысяч в месяц платили. Или ты думаешь провокатор побежит в прокуратуру или в суд с заявлением: «Я стучал, стучал, а меня обманули и денежку не дали. Накажите этих обманщиков, поставьте их в угол, а то я заплачу».
— Ну ладно, — поморщился я от упрека в наивности, и тут же реабилитировался, — Кстати и в царское время жандармы и чины охранного отделения казенные оперативные суммы в карман клали. Есть соответствующие мемуарные свидетельства бывших сотрудников этих ведомств. Лучше дальше про себя рассказывай.