— Ты это… ну лучше не дергайся, — шмыгнув носом посоветовал гопник, плотный коренастый и явно не умелый грабитель, уж больно близко подошел и пивом от него прет, значит реакция не очень, — давай мобилу, гони бабки и топай.
Да-с, сегодня явно не мой день, еще не дошел до гостиницы, а уже второй раз останавливают. И место, где ко мне подошли и окружили, паршивое. Пустой двор, вечер, темень, народу нет, все у телевизоров греются.
— Быстрее, — раздраженно потребовал второй гопник, длинный худой плохо одетый мальчишка.
Третий малоразличимым силуэтом уже зашел за спину.
С тремя, без подсобных инструментов, мне не сладить. Забью. Уж лучше все отдать. А чего отдавать то? Наличных денег «кот наплакал», основная сумма на карточке, телефон старый, дешевый. За это, обманутые в своих лучших надеждах молодые люди, еще сильнее изобьют.
— Я старый солдат и не привык говорить слов любви… — негромко, но душевно начал я озвучивать сакраментальную, ну просто культовую фразу из фильма «Здравствуйте, я ваша тетя».
— Чего? — разинул рот юный гопник и отвлекся от дела, а зря.
Без слов справа резко сильно бью в покрасневший нос, сила удара кулаком увеличена движением корпуса, ломаются хрящи, отвлекшийся от разбоя бедолага тать падает, а дальше стремительный прорыв из окружения противника, «ноги в руки» и бегом. Ну ноженьки несите меня на освещенную улицу, не подведи дыхалка, обещаю тебе, что брошу курить. Бегом, бегом, тут всего пятьсот метров, я успею, а эти что спешат за мной явно не спринтеры легкоатлеты иначе не кричали бы: «Стой! Стой сука, убьем!» Стой? Да еще и убьем? Нашли дурака!? Не кричать надо, а спортом заниматься, при преследовании орать глупо, надо беречь дыхание. Эх дураки, вы дураки. И я старый дурак, надо было не сокращать путь, а идти до гостиницы исключительно по освещенным улицам. Сэкономил, называется путь и время.
На залитой светом фонарей улице преследование не прекращается, за мной бегут, а я лавируя между пешеходами убегаю и все тяжелее и прерывистее дыхание, все труднее переставлять ноги. Амбец! Тут меня и забьют. У всех на глазах. Никто на помощь не придет, никто не хочет верить, что завтра эта помощь потребуется и ему. Стой сука! А я бегу. Стой сука! Стой! Стой! Ладно встал, сил бежать больше нет. Хоть еще одного, но уделаю.
— Опаньки, — слышу за спиной, оборачиваюсь, смотрю давешний патруль.
— На… меня… — сквозь хриплые выдохи и вдохи хочу сказать и не досказав опять поворачиваюсь.
Преследователи остановились и назад, бегом, бегом в темноту, бегом уже без криков, бегом в надежде что их преследовать не будут, страх увеличивает их силы придает ускорения и они бегут. Их не преследуют.
— Заявление будем писать? — безразлично интересуется верзила.
— Бесполезно, — уже немного отдышавшись отказываюсь я.
— А почему? — с интересом спрашивает напарник верзилы.
— Состава преступления нет, — хмуро еще тяжело дыша объясняю я, — доказать попытку ограбления без свидетелей невозможно, а если кто чего и видел в окно, то это не показания, их любой адвокат по стенке размажет, слышать они ничего не слышали, а только видели как один гражданин ударил другого и убежал. Эти просто дураки, — я мотнул головой в сторону убежавших, — были бы поумнее и по грамотнее подошли бы к вам и еще на меня бы заявление написали, что это я избил их друга, поэтому меня преследовали, а вот теперь предают в руки закона. Мне бы еще доказывать и платить бы пришлось.
— Грамотный, — с уважением сказал верзила, — все сечешь. А то некоторые напишут заяву, а потом сами же с ней мучаются. И главное все бесполезно, толку нет, только нервы себе портят. А еще и орут: менты все купленные. А мы что ли эти гребаные законы принимаем?
И зло продолжил:
— Тут недавно взяли таких же гопников так потом и сами не рады были…
— Ладно, — не желая дальше слушать рассказ о трудных суровых буднях столичной полиции, устало сказал я, — Пойду.
— Проводим, — переглянувшись с напарником сказал верзила, — мало ли чего. Вам куда?
— Спасибо, — не стал отказываться я, — тут не далеко в гостиницу.
Когда дошли, у входа в гостиницу попросил:
— Со мной вестибюль зайдите.
В холле подошел к банкомату снял с карточки пару тысяч, еще раз сказал:
— Спасибо, — протянул банкноты, предложил, — возьмите это премия от налогоплательщика.