Я в очередной раз посмотрел отпечатанный на бумаге список дел вывешенных в коридоре, впереди еще пятеро. Ох и не скоро нас еще вызовут. На стульях, креслах, подоконниках пластиковых окон в коридоре сидят истцы и ответчики, третьи лица, сидят просто люди, многие из которых как и я приехали из провинции. Они нервно перебирают бумаги или уже устав от всего с тупым безразличием смотрят в одну точку, вон как та женщина в дорогом мятом костюме с измученным лицом, которая отсутствующим взглядом уставилась на противоположную стену коридора. Рядом с ней стоит большая дорожная сумка с багажными корешками авиакомпании, сразу видно из аэропорта прямо в суд приехала.
— Нас еще не вызывали? — спросил подошедший представитель ответчика.
— Нет, — покачал я головой.
Молодой упитанный парень огорченно вздохнул.
— Долго еще мурыжить буду, — оптимистично утешил я его.
— Это уж как получится, — с легким самодовольством усмехнулся он и доброжелательно объяснил, — могут и ускорить, тут половина дел на стадии предварительного разбирательства, а они быстро рассматриваются. Раз, два и готово.
Между юристами представителями сторон, редко бывают личные неприязненные отношения. Как про нашу братию писал еще лорд Байрон:
Хотя пировать с крайне уверенным в себе молодым человеком я не собирался, но это совсем не мешало нам, коротая время, разговаривать на нейтральные темы, ну например об отдыхе.
— Отыграю дело и в Таиланд, — делился со мной своими планами мой процессуальный соперник, — солнце, море, экзотика, девочки там просто класс и кухня тоже ничего.
— Вам нравится отдых за границей? — поддерживая беседу спросил я.
— Ну не в рашке же отдыхать, — засмеялся довольный молодой человек, — у нас многие Европу предпочитают, а я нет, мне Азия по приколу.
— Вам нравится особенности их культуры? — предположил я, — или вы увлечены учением Будды?
— Очень увлечен, — серьезно подтвердил он, — их культурой, особенно, тем что с кучей баксов на карточке там чувствуешь себя большим белым сагибом. Бери всё что хочешь!
— Для этого необязательно ехать в Таиланд, тут в столице вы вероятно чувствуете себя точно так же.
— Тут я просто клерк юридического департамента, — без малейшего смущения откровенничал мой упитанный и розовощекий коллега, — да и быть белым у нас уже опасно. Лучше уж там.
— Быть господином на пару недель? — усмехнулся я.
— А по чему бы и нет? Хоть несколько дней, но господином… — жизнерадостно засмеялся он и тут же оборвал смешок, — Это нас зовут!
Из зала суда вышла секретарь и назвала очередной номер дела. Нашего дела.
Пока шли обычные процессуальные формальности, я машинально отвечая на вопросы рассматривал судью. Если честно я сочувствовал этой уставшей до предела до прозелени на лице женщине. В день она рассматривала до сорока сложнейших дел связанных с экономическими спорами, частенько до полуночи засиживалась на работе готовя письменные решения. Я знал, что дело моего клиента будет проиграно и не держал на судью зла. Она не может просто не имеет «телефонного» права вынести решение по которому фирма «Х» будет не права. У нее просто нет другого выбора. Или есть? Выбор это добровольная или принудительная отставка, занесение в черные списки и безработица. А эта немолодая, приятная на вид и сильно уставшая женщина, наверняка имела семью ради которой высокопрофессионально крутила дышлом закона. Она выбирала свою семью, а не справедливость и не мне ее за это судить.
Формальности закончены, иск оглашен, доказательства представлены, заявленные ходатайства рассмотрены, пора выступать сторонам, мне как представителю истца первому. Я встал из-за стола и приготовился говорить, но сказать мне ничего не дали.
— Стороны, — неожиданно сказала уставшая женщина в мантии, — суд еще раз разъясняет вам право окончить дело мировым соглашением. Подумайте. Хорошо подумайте. Представитель ответчика! Я к вам обращаюсь. Думайте! Я даю вам время, решить дело миром.
Глава окончательна,
но не последняя и это ты ее допишешь…
Домой я уезжал с Белорусского вокзала от него до аэропорта идет экспресс — поезд. Очень удобно, быстро, комфортно и без пробок. Купил недорогой билет. Прошелся по перрону, время есть, торопится некуда, мой рейс ночью. На здании вокзала закреплен бронзовый барельеф. На нем отлиты уходящие на фронт солдаты. В далеком роковом сорок первом году они ушли защищать страну и мало кто вернулся домой. А сейчас уже вообще почти никого не осталось. Навечно они остались только здесь, отлитые в бронзе. Навечно? Возможно их трусливые, выродившиеся не помнящие родства потомки, отнесут этот барельеф в скупку цветных металлов и на полученные гроши нажрутся вонючего суррогатного пойла до полного отупения. А может и нет. А возможно рядом будет установлен другой барельеф, как знак благодарности нашим современникам сохранившим и защитившим страну. Что и как будет, не знаю. В сознании как включили память и зазвучала песня из кинофильма «Белорусский вокзал»
— Вот вы где, — легонько хлопнули меня сзади по плечу. Оборачиваюсь, это Маузер. Как всегда одет очень скромно, на лице маска наигранного безразличия. Человек из толпы, совершенно неотличимый от нее.
— Как вы меня… — недоумеваю я.
— Ну, — развел руками Маузер, — вы же сами позвонили и сказали, что возвращаетесь домой. Название вашего города знаю, откуда идет электричка в аэропорт тоже. Вот и пришел проводить. Странно как все.
— Что?
Негромко пропел Маузер и спросил:
— Вы же тоже в десантном батальоне служили?
— Только в первом, — заметил я, — и совсем в другое время. А то что вам кажется странным это всего лишь ассоциация и ничего более. В бой и ночь я уходить не собираюсь, а сомнений у меня полно.
— Это понятно, — не меняя доброжелательного выражения лица заметил Маузер, — Вадим и Юра вас проводить хотят, подождете?
Дальше мы молча прогуливались по перрону говорить было не о чем.
— Вы, что сговорились? — услышав как проговорил стихи Булата Окуджавы подошедший Вадим, возмутился я.
— Это же Белорусский вокзал, тут место такое, — ответил за него вставший рядом с ним Юра, — так и тянет стихи читать.
И тоже серьезно как письмо с фронта прочитал:
— Вот это я уж точно в книжку не вставлю, — желчно усмехнулся я, — наигранная сентиментальность, жалкие потуги показать этакую связь поколений, смешно и глупо. Да и нет никакой связи.
— Ну это не самая страшная опасность, — мягко и сочувственно улыбнулся Маузер.
— Так вы напишите о нас? — напористо спросил Юра.
— Напишу, раз уж взялся, — хмуро стал отвечать я, — только эту книжку никто не издаст, повиснет в пустотах интернета, в лучшем случае ее откроют около тысячи посетителей и тут же закроют окно «много букв». Около сотни прочитают, и только возможно с десяток подумает о прочитанном. И ничего больше.