Слуга вошел в комнату, забрал накопившийся мусор и исчез за дверью.
Эдвард выждал. Его руки застыли, монотонный шелест, с которым карты перемещались, ударяясь друг о друга, стих.
– Кстати, о заклятиях и пулях.
Ронан пошевелил плечом, проверяя, двигается ли оно как прежде, и перевел взгляд с огонька сигары на своего начальника и друга. Эдвард был серьезен.
– Мне нужно, чтобы ты сопровождал одно высокопоставленное лицо, – сказал он. – Знаю, знаю! – Он махнул рукой, словно заранее ожидал возражений. – Тебе не нравится, когда я прошу тебя о подобном.
Ронан действительно сейчас смотрел на него осуждающе и устало.
– Но это лицо всерьез переживает, не пытаются ли его как-то подставить. Или навредить иным способом.
– Паранойя или капризы очередного бездельника? – спросил Ронан с холодной деловитостью.
Если бы леди Тулли столкнулась с таким Ронаном, пожалуй, она не только прекратила бы ласково назвать его «мой мальчик» и в шутку сватать ему всех присутствующих в зале девиц, но и предпочла бы больше никогда не иметь дел ни с ним, ни с кем-либо из его окружения.
– Скорее, первое. Подозрительность, разыгравшаяся из-за пары важных политических процессов. У меня есть основания думать, что небезосновательно. Так что? – Он хлопнул себя по колену.
– Я бы хотел сначала поговорить с этим твоим лицом. Но не сегодня. – Ронан откинулся на спинку кресла и затянулся трубкой. – От жены сбежать легче, чем от работы, – проворчал он, и Эдвард рассмеялся.
– Вот однажды и сравнишь.
Глава 2
Кузен Бенджи появился, как всегда, поздно, Флоренс уже думала, что он не придет.
Она просидела у себя в комнате весь вечер, не спустилась к ужину, отговорившись головной болью. От слез голова и правда разболелась, стала тяжелой, а в глаза словно кто-то швырнул песок. Когда Бенджи постучал, Флоренс как раз пыталась прикладывать к ним компрессы с цветочной водой.
Он принес поднос с куском сладкого пирога и чашкой чая.
– Я подумал, ты будешь голодна.
Флоренс и правда очень проголодалась – настоящей леди полагалось обладать не волчьим аппетитом, а птичьим, но рядом с Бенджамином Силбером можно было снять все маски.
– Что сказал отец? – спросил он, устраиваясь в кресле, пока Флоренс с аппетитом поедала пирог.
– До середины осени я буду помолвлена, он сам выберет мне жениха.
– Сам? – Бенджи приподнял брови. – Как именно он сказал?
Флоренс ненадолго задумалась и смахнула приставшую к губам сахарную крошку.
– Что сам выберет мне мужа, чтобы я не запятнала честь нашей семьи, как моя мать.
Она нахмурилась: даже сейчас эти слова прозвучали так, что захотелось отмыться. Флоренс сегодня уже мылась – горничные косились на нее неодобрительно, еще бы, сиротка-приемыш решилась воспользоваться ванной и заставила их таскать воду! Но после беседы с дядюшкой и отцом Сэмюэлем Флоренс всеми силами пыталась смыть с себя воспоминания, а особенно запах ладана. До сих пор казалось, что от волос пахнет им, а не травяным мылом.
Бенджи молчал. Флоренс знала, что он думает, ищет решение – за маской светского щеголя и порядочного засранца скрывались хитрый, изворотливый ум и доброе сердце. Брови кузена сошлись на переносице, между ними пролегла складка, взгляд устремился куда-то на стену – там висели рамочки с засушенными цветами под стеклом. Но вряд ли Бенджи рассматривал их, скорее, был погружен глубоко в себя.
Его молчание отзывалось холодом в животе и пугающим чувством безысходности. Флоренс подавила желание всхлипнуть и сказала – голос, конечно, ее подвел:
– Я хочу сбежать.
– Куда? – коротко спросил Бенджи.
– У меня есть адрес мисс Лилиан. Из пансиона Святой Марты. Она живет где-то в городе и писала мне, что я могу обратиться к ней в случае нужды, – быстро-быстро проговорила Флоренс, опасаясь, что он перебьет ее. – Я сбегу, а потом она поможет мне снять деньги со счета!
Она обдумывала это весь остаток дня, решала в голове, как задачу по арифметике, – арифметику мисс Лилиан и преподавала. В голове Флоренс все было ясным, как божий день, и простым, как слова молитвы. Ведь мисс Лилиан так много говорила о том, что женщина может выбрать иные пути! И обещала Флоренс поддержку в случае чего.
– Фло, – только и сказал Бенджи и перевел взгляд с гербария на кузину.
Ласковый, но осуждающий взгляд.
– Что? – Флоренс поставила чашку на блюдце. – Это звучит как план побега!