Девочка тронула Вигдис за рукав.
− Сэтти, джиш[54]?
Вигдис покачала головой — не пойму о чем ты?
− Джиш? — повторила девчонка почти на ухо.
− Она приглашает тебя с собой, − подсказал Костас.
Девочка закивала головой. Она плохо знала язык степняков.
Вигдис неохотно последовала за Гольрох. Её тревожили разговоры за столом.
Когда Вигдис и девочка вышли, Маржед произнес.
− Твой путь труден. Женщина не осилит его.
Костас ждал продолжения.
− Ты нес свой мешок сам. Она не знает своего места в доме. Она пленница?
В наблюдательности горцу не откажешь.
− Да, − признался Костас.
− У меня нет фэраш. Продай мне её. Взамен возьми кама со стены, − предложил Маржед. В его понимание за пленницу это хорошая цена. — На равнине ему не будет равных. Хорошее оружие.
− У меня свое.
− Возьми, что посчитаешь равноценным, − настаивал Маржед. Магарец нервничал. Он встал подать выбранное оружие.
Чтобы продолжить путь, нужна прежде всего еда. Костас кивнул.
Горец подавил радостный вдох. Он не продешевил. Наоборот выгадал! Фэраш это помощь в хозяйстве. Будет кому объяснить дочери, то чего мужчина не объяснит. Не потому что не знает, потому что не должен. И ночи! Они не будут больше такими холодными, одинокими и полными греховных помыслов. А если фэраш родит ему сына, он признает его. Сур свидетель его словам! Поэтому он отдаст гостю любое оружие, какое попросит.
− Её, − указал Костас на вернувшуюся Гольрах.
Маржед закипел от возмущения, но быстро сообразил, сам позволил гостю выбирать! Видимо Сур отнял у него последние мозги! И все из-за пришлой бабы!
− Гольрах всего десять, − пропыхтел Маржед, пряча чувства.
Девочка непонимающе поглядела на отца. О чем он говорит? И чем взволнован?
Вигдис вошедшая следом, не скрывала испуга. Они сторговались! Он продал её магарцу! Продал! Её подозрения были верны! Она отступила, прижавшись спиной к двери. Надо бежать! Бежать!
− Твое слово, мой выбор, − настаивал Костас.
− Она не может быть твоей фэраш! Ей десять лет, — взмолился Маржед. — Она еще маленькая.
Костас подхватил колах со стола и кинул в девочку.
− Лови!
Если бы не обстоятельства, Маржед счел бы поступок оскорблением, но ему не до обид.
Гольрох поймала. Шатнулась, но не упала и не выпустила колах из рук. Маржед скрипнул зубами. Что же он наделал! Его дохи[55] все, что у него есть!
Вигдис вытаращила глаза. Она слышала об обычае горцев. Если девочка ловит брошенную в нее отцовский колах, значит достаточно взрослая, выйти замуж.
Костас поманил девочку к себе. Маржед зашептал молитву Суру. Рука потянулась к кама. Пусть Сур отвернется от него, пусть духи предков не примут его к себе в круг, пусть потомки плюнут на его могилу. Он не отдаст дочь!
Гольрох настороженно подошла. Без своего толстого платка, только в косынке, без капанака, она выглядела худышкой. Действительно маленькая девочка.
− У меня есть для тебя соугат[56], − произнес Костас. Сунул руку в панарий, извлек оттуда соррэ добытый у хассадов. Окрик Вигдис пресек одним взглядом. Вытряхнул камни на стол. Семнадцать прекрасных изумрудов. — Они твои.
Гольрох в нерешительности оглянулась на отца. Тот молчал, не решаясь разжать пальцы на рукояти кама.
На следующий день, Маржед проводил их. Прощаясь, сказал.
− Мой долг больше, чем эти горы.
За хребтом другая земля. Долина, поросшая жухлой трава, заросли можжевельника, ручей.
В спину донесся глухой рев.
− Шарзэ, − произнесла Вигдис, поглядывая на спутника. Тот черпает в ладони из ручья и пьет, словно ему сказали обыденную вещь.
− Горные росомахи охотятся по двое, − поведала Вигдис, заподозрив, Костас, очевидно, не знает о ком идет речь. — Самец гонит, самка караулит. Если она у него одна! Бывает две и три.
Потому как отреагировал, не скажешь что понял её предупреждение. Костас спокойно достал лепешку и мясо.
− Ешь.
− Шарзэ рядом, − напомнила ему Вигдис.
− Диких животных кормить запрещено, − повторил он надпись на вольере в далеком Мумбали.
Вигдис не нашла шутку веселой. А может издевается?
Она проглотила еду, не почувствовал вкуса. От холодной воды заломило зубы.
Дорога появилась из ниоткуда. Только прыгали с валуна на валун, выбирали куда ступить на скользком склоне и как милость небес — дорога! Костас прибавил шагу. Вигдис пришлось за ним успевать.
На шарзэ наткнулись к полудню. Мертвый зверь лежал на боку. Ветер трепал длинные космы меха. Стервятников, обычно чуявших добычу за многие стадии ни рядом, ни в небе не видно.