Они не были врагами, но на силенции сидели по разные стороны совещательного стола. Крайт голосовал против назначения Бекри друнгарием. Воевать с Пуштой все равно, что воевать с пожаром в степи. Пэранс предпочел бы видеть армию империи целой. У Рааба слишком велики аппетиты на Райгел. Любая возможность оттяпать у соседа немного, а то и отобрать всю территорию, хороша.
Бекри, не стал отказываться. Худой мир лучше доброй войны. Сейчас и особенно в недалеком будущем.
Слуга подал кубки, налил вина. Пэранс и глориоз выпили.
Часто то, что не значительно для одних, крайне значимо для других. Наблюдатель, весь вечер не выпускавший из вида пэранса и глориоза, счел дальнейшие наблюдения не обязательными. Он увидел достаточно. Крайт и Бекри встретились, поговорили, выпили вина. Хорошо бы прочесть бумагу поданную Крайту, но вряд ли это возможно. Впрочем, не трудно догадаться. Взаимные обязательства вот что! И об этом должен узнать эк-просопу Аммельрой. Срочно узнать!
После того, как полет волшебных огней иссяк, зрители вернулись в большой зал. Слуги разносили прохладительные напитки, цукаты и фрукты. Грегору ди Бекри, настроенному легкомысленно и весело передали записку. Он наскоро прочитал.
− Что-нибудь случилось? — прощебетала Торми.
Ветреная дочь тана Сурса, блистала красотой и неуемной веселостью. Он не пропускала ни одного тура танцев и сожалела, что в Барбитоне ей не придется блеснуть в картадале. В императорском доме некоторые приличия соблюдались.
− Только собрался покормить вас этими чудесными цукатами, а придется покинуть.
− Вы меня бросаете? — обиженно вытянула губки Торми.
− Ненадолго.
− Но все равно бросаете.
− Предстоит неприятный разговор.
− Тогда зачем он вам?
− Мне он ни к чему, но идти придется?
− Надеюсь это не женщина?
− Женщина.
− Вы рискуете моим расположением к вам.
− Расположение? Но, этого так мало! — наигранно возмутился Грегор. Кто-кто, а он умел играть в кошки-мышки с хорошенькими бьянками.
− Возможно, сегодня вы добьетесь большего.
− Ваше возможно разбивает мое сердце…. Но обещание большего, вселяет кроооооохотную надежду.
Грегор решительно направился на террасу. Конечно, отец наказал ему быть обходительным с дурнушкой Армин, но если ему уготовано на ней женится, пусть это случиться не завтра.
Армин стояла к нему спиной. В ночи императорского парка, сквозь абрисы зарослей кустов и стволы деревьев блестят рукотворные озерца, будто подсматривают. А почему нет? Парк превращен гостями в отхожее место, в мимарий на открытом воздухе и еще бог весть во что!
− Вы хотели меня видеть? − вежливо обратился Грегор.
− Да, кир, − раздался в ответ раздражающий голосок.
Грегор мысленно выругался. На его вкус у бедняжки, выражаясь простым языком, ни кожи, ни рожи. Поэтому самой приходится назначать свидание. Её вряд ли кто пригласит. Если только слепой. Или нищий фрайх.
− Я так думаю, наша встреча последняя, − повернулась к нему Армин. Она собиралась безутешно рыдать на груди возлюбленного.
«Только нюней не хватало,» − Грегор поверил в намерения девушки. Будь на ее месте другая, он бы с удовольствием осушил девичьи слезы поцелуями, но только не пэрансэс.
− Почему? — поинтересовался он. Его отец вот-вот сторгуется с Крайтом на каких условиях уложить его под одно одеяло с этой страшилкой. А она толкует о последней встрече.
«Уму не вообразимо,» − ужасался он. − «У нее грудь как у двенадцатилетней! Да, что там! Вовсе нет!»
Должно быть, он слишком долго задержал взгляд на несуществующей по его мнению составляющей женской красоты.
Армин заметила, отсутствие у Грегора мужской заинтересованности.
«Мужчине нужно мясо!» — вспомнила она веселого борзописца Греше. — «Не это ли он имел в виду? Им мякоть подавай! Филе! От моего филе он тоже не придет в восторг,» − скептически подумала Армин. Если трезво смотреть на очевидное, не так обидно.
«Уж не об уходе ли в монастырь собирается объявить?» — подумал Грегор и тут же зло съехидничал. — «Или в храм Мереты.»
Ему собственно плевать на встречи в прошлом и встречи в будущем. Ему бы поскорее вернуться к Торми.
− Наверное, потому что как раз сегодня всплывет на свет подоплека одной маленькой шутки, − голос Армин изменился. Он не был плаксив, не был печален, и обида исчезла без следа. Пэрансэс говорила нормальным человеческим языком.
− Шутки? — ничего не понял Грегор и уставился на девушку. Он готов поклясться, видит совсем другого человека. Ни милого хлопанья ресницами, ни передергивание плечиками, ни заламывания рук, ни выставления напоказ собственноручно вышитого платочка с вензелями имени любимого. Мужское самолюбие! Г и Б не означают Грегор ди Бекри, а всего лишь Гадар Барходай. Предопределение великого боже! Рудимент прижившийся в новой вере. Такие платочки матери вышивают своим детям и дают в дальнюю дорогу. Кому как не Создателю можно перепоручить ответственное дело защиты их ненаглядных чад от чужих и собственных глупостей.