Третья новость волновала столицу более всего. Брин ди Бекри проиграл партию защитника. Имени виновника поражения никто точно не знал, потому во всех слухах и сплетнях упоминали амада и брата рани Кайрин ди Сарази, той самой, чей супруг пострадал. Спор между победителем и побежденным не окончен, а перенесен на Крысиное Поле. Залоговая цена за головы спорщиков такова, что трудно усомнится в плачевном исходе. За голову Брина ди Бекри и его приятеля Робера ро Уда брошь с рахшем, выставленная севастой Аяш ди Буи (да-да кто бы мог подумать, нифи Брина!), за голову амада − перстень с таким же камнем. Экбольм, мечтавший носить прозвище Щедрый, скорее мог заслужить другое — Ненормальный. Отдать, выбросить, выкинуть за три никчемные жизни такое богатство?! Хуже чем ненормальный! Ебнтыйтый!
Обсуждая последнюю новость, столичная публика сходилась во мнение, у бедняг никаких шансов выпутаться живыми. За рахш Ночные Рыбы вырежут сердца не только у этих троих, а у половины города. И равдухи не спасут, и новомодный орден Керкитов не поможет. Карийцы, простые жители Крысиного Поля тоже не отстанут поучаствовать. Можно утверждать, они будут первыми участниками.
События, послужившие рождению столь будоражащих новостей, имели продолжения. Не столь интересные, но все же…. Декарха Мэдока ди Хенеке из приемной Трибунала, после рапорта о ночном происшествии и получении им патента кентарха, прямиком препроводили в приемную диакона Филисия. По прибытию юношу приняли вне очереди.
Филисий Сапокар, долговязый мужчина, с неприятным лицом-маской не производил впечатления умного человека. Скорее хитрого и скрытного. То, что ему благоволит эк-просопу Аммельрой, знали не многие.
− Наслышан о вашем достойном поступке, − похвалил Мэдока диакон.
− Мой долг охранять закон, − сухо ответил юноша.
Он чувствовал себя лимоном, выжатым на два раза. Общаться с Трибуналом малоприятное занятие. Два часа в обществе крючкотворов ордена вымотают кого угодно.
− В конкретном случае вы охраняли не просто закон, а пэрансэс герцогства Райгел, − в словах Филисия все тот же скрытый вопрос: «Почему ты?»
− Я поступил бы точно так же, вне зависимости кто нуждался в моей защите.
− Не сомневаюсь, но вы защитили Армин ди Крайт.
Филисий сделал короткую паузу, дать понять Мэдоку, ночное событие его не интересует. Юноша был ему премного благодарен.
− Я вызвал вас по очень деликатному вопросу.
Мэдок сдержал стон. Неужели он обманулся и объяснений не избежать?! Новоиспеченный кентрах, покорно склонил голову.
− Вы знаете, что ваша матушка тайно придерживалась Истинной веры?
Юноша вздрогнул. Он ожидал услышать что угодно. Новые вопросы о ночном происшествии, явное и скрытое давление переменить веру, душещипательную беседу о грехе и воздаянии. Даже скабрезный анекдот из уст священника не вызвал бы у него такого удивления и внутреннего протеста.
Мэдок впился враждебным взглядом в диакона. Очернение памяти матери он не потерпит ни от кого. Даже от самого патриарха.
− Моя мать принадлежала Кайракану, − произнес Мэдок с угрозой и вызовом.
− Для своей родни и родни мужа, − спокойно уточнил Филисий. Ему следовало продолжить разговор и исхитриться не накалить страстей. − Когда готовили документы о восстановлении прав вашего рода, случайно наткнулись на запись в одной из приходских книг. Вот она, − диакон пододвинул книгу. − Можете прочесть сами и убедиться.
Подойдя к столу, Мэдок развернул книгу к себе. Книга церковная и очень старая. Страницы желты.
− Пятая строка сверху, − указал ему Филисий.
Мэдок с недоверием прочитал, пролистал книгу вперед и назад. Записи велись много лет. Предшествующие поблекли и местами плохо читались, последние страницы в лучшем состоянии. Перечитал еще раз. Его мать, Брейгис ди Бекри, в девичестве Хенеке, в месяц ксандикос[114], в день дефтера[115] второй недели, в год десять тысяч девяносто седьмой (за полгода до его рождения!) вверила свою жизнь и душу Создателю. Приняла помазание святой водой, вняла святым божьим словам, приклонила колени в клятве святому Образу.
Запись сделана той же рукой, что и многие предыдущие и последующие. Писал либо старик, либо неаккуратный человек. То тут, то там маленькие чернильные точки и кляксы от плохо заточенного пера.
− Не могу указать вам причину, по которой ваша мать скрыла факт принятия Истинной веры. Наверное, она имелась. Видите закорючку на полях? Такие пометки делаются напротив имен новообращенных, тайно признавших Создателя. Поговорить с самим отцом Амбросием не удалось. К сожалению, он умер. Среди вещей, оставленных на хранение в церкви Мальтико, мы так же нашли вот это.