− И многих других.
− Рода приходят и уходят. Они как старые дубы. На месте отживших век появляются новые побеги. Так что их существование заботит меня только в той степени в какой они не будут мешаться.
− И кого ты имеешь в виду, называя новыми?
− Гадри, Фосты… Их не так мало.
− И кто из них будет присутствовать на военном совете? Ты ведь таковых не назвал, − подметил Вейн. Подумал: «Две головы всегда плохо», и продолжил. — Сколько бы их ни было, но нейтралитет старых родов тебе понадобиться.
− У меня есть то, чего у них нет. То, что привлечет на мою сторону осторожных, своевольных, выжидающих. Или заставит крепко задуматься, прежде чем схватиться за оружие.
− И что же? Война с Пуштой за воссоздание Великой Менора?
− Клиди.
Вейн задумался. Клиди? Сказочка из разряда шапки-невидимки, меча-кладенца, скатерти-самобранки. Сам предмет, конечно, существовал, но вот обладал ли «волшебными» свойствами? Если на барашке золотое руно?
Бекри его не торопил.
− Хенеке? Они отдали его тебе?
− Отдали, но пришлось долго ждать.
«Слишком сложно, мой друг. Для тебя слишком сложно,» − не поверил Вейн в интриганство Бекри.
− И кто? Мэдок?
− Кайрин ди Смет. Дочь Винза ди Хенеке. Он завещал ей клиди и месть.
− Почему же ты не вмешался?
Желваки на скулах Бекри заходили волнами.
− Когда Винз ди Хенеке напутствовал свою дочь, он держал её за руку…
− Ну и что? — не понял Вейн глориоза.
− Вполне возможно ничего, но достаточно, чтобы не спешить решать её судьбу бесповоротно.
− Не понимаю…
− И не надо. Полторы тысячи лет назад клиди помог сесть на трон Родгеру Пустые Ножны, теперь поможет мне.
− У Экбольма древняя кровь.
− Кровь должна быть настоящей. Настоящая кровь делает воина воином. И победителем.
− Пролитая кровь…
− Пролитая более остального, − согласился Бекри. — Как каков твой ответ?
− Ответ? Я слишком стар, спрятаться за печкой.
Они говорили еще с полчаса. Порой Вейну казалось, глориоз убеждает самого себя, а не его. Истина как всегда посередине. Как дол на клинке.
Беседу прервали. Слуга доложил о готовности к проведению обряда.
В родовой часовне Бекри Вейн никогда не бывал. В такие места посторонних не пускают. Даже близких друзей и старых соратников.
Круглое помещение символизирует собой Священное Древо. Под потолком, с восточной стороны, оконце, выполненное в форме дубового листа. Напротив оконца, распиленный повдоль дубовый ствол, с вырезанной генеалогией Бекри-Иедов. Вторая половина служит столом. Поверхность шершава на ощупь, выскоблена осколком стекла. На столе жаровня и золотая миса с замоченными дубовыми ветвями.
Погодя, вслед за Вейном и глориозом, вошли Грегор и Элиан. Вошли тихо и стали в сторонке. Слуга внес и положил перевязанный траурной лентой меч. Родовой меч. Тот, который Брин носил по праву первенства рождения. Ход миропорядка попран. Отец пережил сына. Если в том, хоть толика справедливости? Никакой. Нисколько!
Приближения волхва Вейн скорее почувствовал, чем услышал. Дверь настороженно скрипнула, и в часовню ступил служитель Кайракана. Черная туника до пола, бос, на волосы накинут башлык короткой куртки. Вейну она напомнила камай.
Бекри поклоном поприветствовал вошедшего. Волхв прочел молитву, взял ветвь из мисы и окропил присутствующих священной водой ручья Рощи.
− Прибудет с вами благодать Кайракана.
Присутствующие смиренно склонились.
Волхв бросил в жаровню желудь. Жаровня зачадила. Той же ветвью что и кропил, разогнал дым.
− Мы рождаемся и умираем, − бубнил волхв. — Смерть это только дым, что ест глаза плачущим и возносит наши души к Кайракану.
Пока все шептали молитву, волхв разложил на столе обсидиановый ножи и тонкую дощечку с золотыми рунами.
Старик скинул с головы капюшон и обратился к присутствующим.
− Все ли вы здесь по праву?
Грегор как младший протянул руку ладонь вверх.
− Грегор ди Бекри, − произнес он.
Действие повторил Элиан.
− Элиан ди Бекри.
Грегору показалось, он услышал в голосе брата некую скрытую веселость. Оставшуюся с момента когда Брина ввезли на тележке к Цистернам Зуфия.
За Элианом − Вейн.
− Марк ди Вейн. Призван свидетельствовать.
Волхв повернулся к глориозу.
− Говори слово. Кайракан услышит.
Бекри заговорил.
− Право первенства в роду утрачено и потому, призывая в свидетели небо и Священное Древо, я предлагаю наследование моему сыну Элиану.
Глориоз бросил в мису с водой серебряное кольцо наследника рода. Раньше его носил Брин.