Тщательно отобранные британские солдаты в своих «лендроверах» направились на запад под синими дорожными знаками, указывающими путь в Фаллуджу и Рамади. В ту ночь миссия состояла в налете на усадьбу вблизи Рамади. В колонне было около двух дюжин «клинков», или бойцов полка (термин произошел от обозначения «сабельные» для его боевых эскадронов «A», «B», «D», и «G»). Эскадрон «G» покинул Ирак в августе, и очередь отправляться на поиски неприятностей настала для эскадрона «A». Будучи технически старшим из подразделений полка, эскадрон «А» считал себя лучшим, но естественно, любой другой эскадрон это бы оспорил. В машинах постоянно шутили — юмор редко был в дефиците на таких операциях, и эскадрон «A» никогда нельзя было обвинить в том, что он относится к себе слишком серьезно. На его эмблеме, по крайней мере, полуофициальной, было изображено что-то похожее на красного скорпиона на синем фоне, но, согласно легенде, это существо на самом деле являлось лобковой вошью, снятой десятилетия назад с усов сержант-майора эскадрона.
Дорога, идущая на запад через центральные суннитские районы, уже была чрезвычайно опасной. Гуманитарные и новостные организации перестали использовать ее после многочисленных столкновений с вооруженными людьми — бандитами или повстанцами, люди были не совсем уверены, как их называть — грабивших, а иногда и убивавшие прохожих. Колонна миновала Абу-Грейб, где американцы заняли печально известную тюрьму Саддама, и «клеверный лист» развязки у Фаллуджи.
К концу октября, с наступлением месяца Рамадан, в Ираке началось что-то безумное. Количество убийств росло, как будто кто-то объявил открытым сезон охоты на захватчиков. Еще в августе на войска Коалиции по всему Ираку совершалось от десяти до пятнадцати нападений в день. К концу октября это число удвоилось, а к концу ноября количество заминированных автомобилей, и обстрелов из минометов и ручного огнестрельного оружия, примерно в три раза превысит показатели лета.
За те недели, что эскадрон находился в Ираке, произошли явные изменения в том, что солдаты называли «атмосферой». Против американцев вспыхнули широкомасштабные волнения — фактически, восстание, - в суннитских районах. Было также несколько впечатляющих нападений с использованием заминированных грузовиков: 7 августа было взорвано посольство Иордании в Багдаде; двенадцать дней спустя был разрушен комплекс Организации Объединенных Наций, их специальный посланник в Ираке был среди двадцати двух убитых; а 29 августа, Мохаммед Бакер Хаким, высокопоставленный шиитский священнослужитель, стал жертвой еще одного мощного взрыва. Отличительной особенностью всех трех нападений было использование того, что американцы назвали «V-bids», или VBDIEDs – СВУ на транспортных средствах, приводимых в действие смертниками-террористами против весьма символичных целей, что приводит к большому числу жертв. В случае взрыва бомбы, в результате которого погиб аятолла Хаким в шиитском духовном центре Наджафа, погибло более девяноста человек.
Когда осенью 2003 года показатель политических убийств взлетел до небес, американцы и их союзники изо всех сил пытались это понять. Существовало так много различных прядей насилия, что посланные в Багдад аналитики разведки, из которых немногие имели большой опыт работы в арабском мире, не смогли их распутать. Желание администрации Буша втиснуть этот хаос в идеологический шаблон имело свои последствия. Ортодоксальное мнение, исходившее из офиса Министерства обороны, заключалось в том, что насилие должно быть либо результатом попыток баасистских «дубарей» вернуть себе власть, либо совершалось иностранцами, подпитываемыми международным джихадизмом Усамы бен Ладена. Многие в администрации считали, что Ирак вписывается в глобальную войну с терроризмом, рассматривая страну как большой приз в соревновании между США, которые пытались превратить ее в современную ближневосточную демократию, и «Аль-Каидой», которая не могла этого допустить. Некоторые возражали этой ортодоксальности, например, генерал Джон Абизаид, глава Центрального командования, который в июле 2003 года взъерошил перья в Вашингтоне, назвав ситуацию «классической партизанской войной», но идея о том, что насилие стало результатом широкого распространения неприятия вторжения иракцами, все еще раздражала Дональда Рамсфельда и многих других. Следовательно, постановка задач важнейшим разведывательным ресурсам, и через них, силам специальных операций Коалиции, была тесно связано с идеологией администрации.