— Нет, я не хочу быть одна, — шепчу я. Не знаю, принимает ли Илай мои слова за правду, и что я имею в виду не только сегодняшний день. Он наклоняется ближе, чтобы запечатлеть поцелуй на моей скуле, и я сжимаю его руку.
— Тогда договорились.
Мы едим в тишине, взявшись за руки. Я не чувствую необходимости заполнять пространство вымученными словами. В кои-то веки меня не мучает ноющее беспокойство, будто я что-то упускаю или что я должна играть нежеланную роль. С Илаем все кажется таким простым.
Когда завтрак заканчивается, Илай уезжает к себе домой, а я ставлю ноутбук на обеденный стол. Просматриваю почту, вхожу на защищенный сервер, которым пользуюсь совместно с Самуэлем, чтобы получить файлы из календаря Синтии на предстоящую неделю.
Но то, что я нахожу, — это настоящая сокровищница.
Папки и скоросшиватели с информацией от «Преторианцев». Контракты. Календари. Записи о кредиторской задолженности. Опыт работы с клиентами.
И сообщение от Самуэля, вчерашнее в 6:57. Видимо, это было как раз перед инсультом.
Смотри папку «Комплекс Монтана».
Я нахожу нужную папку и открываю ее.
Чертеж комплекса. Фотографии макета. Выходы, размещение камер, лестницы, места общего пользования.
И фотографии людей, которые там живут.
Я просматриваю лицо за лицом, все молодые женщины в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет, все хорошенькие, безмятежные, никакого света в их пустых выражениях. Кажется, в них есть что-то призрачное, но, возможно, я просто вижу то, во что хочу верить. Будто в глубине души они готовы уйти, но у них не хватает на это сил. Я просматриваю каждую фотографию и вижу кое-что только в конце архивной папки.
Мужчина, отражающийся в зеркале позади женщины, имя в ее личном деле — Эбигейл Рамос. Она выглядит измученной, ее глаза прикрыты и тусклы. На ее щеках сыпь в виде бабочки. Лицо мужчины нависает над ее плечом, как ангел.
Я увеличиваю изображение.
У меня кровь стынет в жилах. По тыльной стороне моих рук пробегают мурашки. Он бдителен, как пастух. Словно он смотрит прямо сквозь фотографию, уставившись на волчицу, которая охотится на него.
Я понимаю, что это и есть Кэрон Бергер. Я уверенна.
А еще понимаю, что я знаю это лицо. Я видела его раньше.
Я закрываю глаза. Глубоко вдыхаю. Считаю до пяти. Пытаюсь унять стук сердца.
Иду по дороге к своему дворцу памяти, проходя мимо развевающихся на заборе листовок о пропавших людях, на которых под улыбающимся лицом изображено расписание Синтии, точно такое, каким оно выглядело в маникюрном салоне. Войдя в кованые железные ворота, я поворачиваю налево, вместо того чтобы войти во дворец, направляясь по дорожке, ведущей к новому элементу, который я построила на прошлой неделе. Вольер.
Тропические птицы всех размеров и расцветок приветствуют меня песнями, когда я вхожу под стеклянный купол. Попугай ара охраняет список всего, что мы с Илаем сказали друг другу в библиотеке. В группе георгинов стоит коробка, в которой я храню память о нашей катастрофической первой встрече, которая в последние дни утратила свою остроту. Стайка вьюрков прыгает по цветущему вишневому дереву справа от меня, его ветви укрывают маленький столик с проигрывателем. «Я люблю тебя, Бриа Брукс», — звучит, когда я прохожу мимо.
Я иду дальше по дорожке, останавливаясь у группы фотографий, которые свисают с крыши на тонких проволоках. Фотография, которую я держу в руках, принадлежит Кэрону Бергеру. Я поднимаю ее, держа рядом с фотографией со стола Илая, фотографией его семьи.
Задерживаюсь не на лице Илая, а на лице его брата, Габриэля. Ангельское, серьезное, красивое лицо.
Я пристально смотрю на него. Смотрю и смотрю, пытаясь найти какие-то различия. Но нет никаких сомнений.
Габриэль Каплан — это Кэрон Бергер.
Мои глаза распахиваются, когда сотня мыслей обрушивается на мой череп одновременно. Я охотилась за Кэроном почти два года. Два года выслеживала призрака. Но я не могу убить его, зная, кто он такой. Илай ничего не знает. Он верит, что его брат мертв, и я не буду забирать его снова. Я никому не позволю причинить боль Илаю. Особенно себе.
Это не значит, что охота должна закончиться.
Может, я и не смогу убить его, но могу поймать. Я могу поймать Кэрона и привезти его домой. Илай обретет покой и завершенность, которых он заслуживает. И если я сделаю это, возможно, заслужу ту любовь, которую мне подарили. По крайней мере, совсем чуть-чуть.
Я просматриваю каждую папку так быстро, как только могу, пытаясь найти Кэрона в имеющейся информации. Нет никаких записей о его календаре, никаких сведений о его местонахождении. Здесь нет даже закодированных данных. Значит, они хранятся отдельно.
Есть один человек, который знает, как его найти. Один человек, который мог бы его выманить.
Пришло время привлечь Синтию Нордстром.
Глава 25
ИЛАЙ
Сегодня понедельник. Уик-энд, по ощущениям, длился семь дней, со всеми взлетами и падениями, с которыми мы с Брией столкнулись вместе. Сегодня утром она получила известие, что Самуэль проснулся и может говорить, но медленно. Она настояла, чтобы я поехал в кампус, поэтому я проверяю свой телефон между занятиями и получаю новости по ходу дня. Она говорит, что память у Самуэля кажется в норме, но он не помнит инсульт. У него ослабла левая сторона. Реабилитация начнется немедленно, и он должен вернуться в Сидар-Ридж в течение нескольких дней.
Мои занятия заканчиваются в середине дня, я сижу за своим столом и просматриваю электронную почту, когда раздается звонок. Сначала мое сердце учащенно бьется в предвкушении, что это Бриа, но когда я провожу пальцем по экрану, чтобы принять вызов, на экране появляется имя агента Эспинозы.
— Мы изучили вопрос о других культах, которые пережили аналогичные процессы распада, — говорит она после краткого приветствия. — Это было трудно зафиксировать. Если они не занимаются незаконной деятельностью, то они не в поле нашего зрения. Было несколько случаев, которые появлялись и исчезали, но пока я не нашла ничего, что указывало бы на подобную закономерность. Единственное потенциальное исключение — это «Disciples Of Xantheus[13]». Слышал?
— Да, я знаю о Доксах[14], — отвечаю я. — Религиозный культ. Некоторое время они базировались в Неваде, потом исчезли.
— Верно. Они будто просто встали и ушли. Ненадолго задержались в Мексике, прежде чем продолжить путь на юг. Потом оказались в Боливии.
Я испускаю долгий вздох и откидываюсь на спинку стула.
— Никакой экстрадиции[15].
— Вот именно. Но у нас есть женщина, которая недавно покинула культ и была репатриирована[16]. В данный момент она находится в Вашингтоне. Она была в больнице, так что у нас пока не было возможности нормально допросить ее, но она заявила, что катализатором движения культа из Невады стало убийство и два исчезновения.
Холодок пробегает по моим рукам. Ходили слухи о каком-то катаклизме, произошедшем в сообществе Доксов, заставившем их покинуть свой маленький оазис и исчезнуть. На первый взгляд, они не делали ничего плохого. Это было просто небольшое сообщество, которое держалось в стороне, никто там не умирал. Они никогда не попадали в беду. Вообще были бессмысленными, и вдруг они ушли.
— Есть ли какой-нибудь шанс, что я смогу взять у нее интервью? — спрашиваю я. — Это маловероятно, но если были случаи исчезновения, возможно, они решили убежать от кого-то.